912 
Все гуще становился лес. Кустарник плотной стеной преграждал путь, чтобы преодолеть ее, приходилось мечами прорубать узкий коридор. Он зарастал едва ли не на глазах: захочешь вернуться шагов на триста – вновь упрешься в глухую стену. Расчистишь для ночлега поляну достаточной ширины – проснешься зажатым внутри плотного кольца; поленишься – будешь выковыривать себя из колючек и колючки из себя, как в самое первое утро. Зато на спящих никто не нападал. Ночной лес был таким же безжизненным, как и дневной.
Из дневника Хельги Ингрема
Каждый день мы говорим себе, что хуже быть уже не может, а на следующий день понимаем, что снова ошиблись.
Мне кажется, я за всю свою сознательную жизнь столько мечом не махал, сколько за шесть дней в этом лесу! Окаянные кусты растут плотно, будто в хорошей живой изгороди. Тысячи, тысячи шагов живой изгороди – от этого можно сойти с ума!
Для ночлега вырубаем поляну такой ширины, что на ней свободно можно было разместить целую сотню, однако до утра все равно зарастает. Рубим ночь напролет, посменно.
Коридоры смыкаются все быстрее – идешь и слышишь, как шелестят за спиной отрастающие ветви. Энка мучается клаустрофобией. Ильза и Урсула просто ревут, стоит одной начать, вторая подхватывает. Меридит их ругает: «Воины называется!» Помоему, она к ним порой слишком строга.
Аолен говорит, что весной, в цвету, эти заросли должны выглядеть просто великолепно. Не спорю. Но сейчас стоит глубокая осень, лес гол и безобразен. И скелеты в кустах его отнюдь не украшают. Первого мы нашли вчера, около полудня. За сегодняшний день встретилось еще три, с виду вроде бы человечьи. Думается, несчастные вот так же, как и мы, пробирались сквозь чащу, но перестали сопротивляться, обессилев или просто заснув, застряли в кустах, не смогли выбраться и погибли от голода и жажды. Просто жуть! Врагу не пожелаешь!
Энка считает, все они были принцами и рыцарями. Какимто образом преодолев чары забвения, несчастные догадались, что содержание романа о Спящей красавице не художественный вымысел, а жестокая реальность, и, по благородству натуры, полезли спасать заколдованную деву. Тут им и конец пришел. Очень грустная история. Хочется верить, что с нами подобное не произойдет. Последнее из мест, где мне хотелось бы помереть, – это куст шиповника.
Но вообще, несмотря на все страсти, интуиция(будем надеяться, это именно она, а не пустые надежды) подсказывает, что мы на верном пути. Логично предположить, что лес густеет именно по направлению к запретному, охраняемому им месту, то есть к зачарованному замку. Подле его стен плотность колючей растительности должна достигнуть максимума, зато внутри, боги дадут, станет легче.
Все. Больше писать не могу – моя очередь рубить…
Да! У меня родилась очень ценная идея насчет клиента. Как только он сделает свое, с позволения сказать, дело и станет больше не нужен, я сразу воплощу ее в жизнь! Скорее бы!..
Ужасная мысль! Я забылпро пиявок для профессора! Не представляю, как теперь бы…
Эта запись была последней из всех, сделанных магистром Ингремом в Неммлехских чащах.
Интуиция его не подвела. Следующий день оказался самым страшным. Кустарники свились плотными клубками, поднялись в рост высоких деревьев, ощетинились колючками всех сортов и размеров: прямые острые шипы в полпальца длиной, загнутые кошачьим когтем крюки, ряды мелких частых игл… Кусты были изменены настолько, что определить их природу стало невозможно: не шиповник, не терновник – совсем другие растения. Растенияубийцы. На их верхних ветках висели тельца мертвых птиц, у их корней не росло ни сухой былинки, лишь черная голая земля. Они умели двигаться: так и норовили захлестнуть ноги, впиться шипами в лицо, вцепиться в волосы… Казалось, они чувствуют кровь и тянутся к ней. Или это страх и боль привлекали их?
Это было настоящее сражение, тяжелое и кровавое, с противником беспощадным, неуязвимым, не знающим страха и усталости. Люди и нелюди выбивались из сил, а кусты – что им сделается? На месте отрубленных ветвей тут же вырастали новые. Коридор… впрочем, не было уже никакого коридора, смыкался прямо за спиной. И остановиться, опустить меч нельзя было ни на секунду: стиснет – не выберешься. Приходилось рубить и рубить, без передышки, шаг за шагом, час за часом…
– Я по нужде хочу! – выла непосредственная Урсула. – Что мне деэлать?!
912 
