114 
— Полагаю, аудиенция закончена, мисс Эвфемизм, — сказал Ветинари. — У меня ещё множество дел, как и у вас, я уверен. — Он взял в руки перо и сосредоточился на документах. — Всего доброго, мисс Эвфемизм.
Ну вот и всё. Гленда и сама не помнила, как очутилась у дверей, которые уже почти закрылись за ней, когда Ветинари тихо добавил:
— И спасибо вам за вашу доброту к мистеру Орехху.
При этих словах она резко обернулась, но дверь уже захлопнулась прямо у неё перед носом.
— Как вы полагаете, не зря ли я сказал последнюю фразу? — спросил Ветинари, когда повариха ушла.
— Может, и зря, сэр, но она наверняка подумает, что мы следим именно за ней, а про Орехха вспомнили случайно — мягко ответил Барабантт.
— Наверное, нам и правда надо получше за ней присматривать. Женщины вроде мисс Эвфемизм весьма непросты, Барабантт. На вид обычная прислуга, но если вдруг им кажется, что кто-то ведёт себя неправильно, они немедленно бросаются в бой, словно воинственная ланкрская королева Инци на своей боевой колеснице, оставляя позади груды отрубленных рук и ног.
— И к тому же воспитывалась без отца, — напомнил Барабантт. — Не слишком-то удачные обстоятельства для ребёнка.
— Это сделало её только сильнее. Остаётся лишь надеяться, что ей не взбредёт в голову заняться политикой.
— А разве не этим она занялась, явившись сюда, сэр?
— Верно подмечено, Барабантт. Я выгляжу пьяным?
— С моей точки зрения — нет, сэр. Но вы, кажется, несколько более… разговорчивы, чем обычно.
— Осмысленно?
— До последней буквы, сэр. Почтмейстер ждёт, сэр, и некоторые главы Гильдий тоже желают встретиться с вами как можно скорее.
— Подозреваю, они желают играть в футбол?
— Да, сэр. Хотят создать собственные команды. Мне и за всю жизнь не понять, с чего бы это.
Ветинари отложил перо.
— Барабантт, если вы увидите заманчиво лежащий на земле мяч, вы пнёте его?
Секретарь наморщил лоб.
— А в чём должна выразиться заманчивость, сэр?
— Извините?
— Ну я не знаю, может, к нему будет прикреплена, например, записка от одной или нескольких неизвестных персон, предлагающая нанести удар?
— Нет, я всего лишь склонен полагать, что лежащий на земле мяч выглядит так, словно весь мир желает одного: чтобы вы как следует этот мяч пнули.
— Нет уж, сэр. Слишком много неизвестных в этой ситуации. Возможно, мой враг или просто какой-то шутник, предполагая наличие во мне подобного желания, изготовил мяч из камня, чтобы я нанёс себе травму или выставил себя дураком. Следовательно, вначале следует проверить, что же это за мяч такой.
— Ну а потом, убедившись, что с мячом всё в порядке, вы пнёте его?
— А какая в этом цель или польза, сэр?
— Интересный вопрос. Полагаю, вам будет просто приятно посмотреть, как он летит.
Барабантт тщательно обдумал ситуацию и покачал головой.
— Извините, сэр, но я совсем не понимаю, о чём вы.
— А, да вы просто столп стабильности в нашем переменчивом мире, Барабантт. Прекрасно.
— Позволено ли мне будет добавить кое-что, сэр? — мрачно спросил секретарь.
— Ни в чём себе не отказывайте, Барабантт.
— Мне не понравилось предположение, будто я не покупаю скрепок, сэр. На самом деле, я с удовольствием это делаю. Покупка означает, что они мои собственные. Я подумал, что мне следует деликатно проинформировать вас о данном факте.
Ветинари пару секунд задумчиво смотрел в потолок, а потом сказал:
— Благодарю за откровенность. Полагаю, дело ясное и вопрос закрыт.
— Спасибо, сэр.
Если горожане были встревожены, озадачены или напуганы, они шли на площадь Сатор. Люди, сами толком не понимающие, зачем они так поступают, собирались там в группы, чтобы послушать других людей, тоже не знающих, в чём дело. Кажется, они полагали, что если поделятся отсутствием информации, то станут не знать вдвое больше. Этим утром подобные группки наблюдались по всей площади, а также импровизированные футбольные команды, поскольку на какой-то стене было написано (точнее, нацарапано), что если где-либо собирается больше двух человек, минимум одному из них надлежит иметь при себе предмет для пинания. Жестяные банки и туго свёрнутые из тряпок мячи виднелись повсюду, однако когда Гленда подошла ближе, распахнулись высокие двери университета, и из них вышел Думмер Тупс, неумело постукивая новеньким кожаным мячом. Бумц! Грохот внезапно оставленных в покое жестяных банок постепенно затих, и над площадью сомкнулась тишина. Все взгляды обратились на волшебника и его мяч. Думмер бросил мяч, и тот сделал дважды бумц! по каменным плитам площади. А потом волшебник нанёс удар. Бил он, честно говоря, как девчонка, но даже при этом мяч улетел в десять раз дальше, чем когда-либо удавалось запнуть что-нибудь любому из присутствующих. Каждый мужчина на площади, движимый древним инстинктом, бросился вслед за новым мячом.
114 
