28 
— Я могла бы найти работу машинистки и в Абердине. Для этого не нужно было ехать через всю страну в Лондон.
Харт прислонился лбом к ее лбу.
— Не делай этого со мной, Эл. Не дразни меня, пожалуйста.
— У меня нет намерений тебя дразнить, но мне кажется…
— Ты недооцениваешь меня, — перебил Харт. — Поверь, я очень опасный человек. И я всегда получаю то, чего хочу.
Элинор сделала большие глаза.
— Неужели? А ты разве не хотел леди Мерчисон?
— Она гарпия. А с вином ты перестаралась…
— Мне было неприятно смотреть, как она тебя лапает.
Харт криво усмехнулся.
— А мне очень приятно, что тебе это не понравилось. Но почему, Эл? Может, сама на меня претендуешь?
Она стиснула его ягодицы.
— Похоже, ты не имеешь ничего против, а?
— Конечно, не имею. И никогда не имел. — Он поцеловал ее в губы. — Поверь, мне Элинор.
Элинор промолчала. Конечно, она прекрасно знала, что Харт Маккензи умел дразнить и насмехаться, но то, что было между ними в прошлом… Что ж, почему бы и нет? Если она сейчас попросит, проводит ли он ее в спальню на верхнем этаже, останется ли с ней на оставшуюся часть ночи, чтобы вспомнить прошлое?
Тут Харт вдруг приподнял ее, оторвав от пола, и усадил на перила лестничной площадки. Ахнув, Элинор ощутила спиной пустоту пространства. Но сильные руки Харта крепко ее держали. Он придвинулся к ней вплотную, заставив раздвинуть ноги, и тихо произнес:
— Ты возвращаешь меня в прошлое, Эл.
— А разве это плохо? — Голос ее дрожал.
— Да, плохо. Ведь я должен добиться успеха, должен сосредоточиться на цели и добиться своего, чего бы мне это ни стоило, а ты… — Он коснулся губами ее губ. — Ты мешаешь мне, Эл. Мешала раньше, мешаешь и теперь. Мне следовало бы отправить тебя в бальный зал к гостям — долой с моих глаз, но мне почему-то хочется лишь одного… Хочется сосчитать твои веснушки. И целовать, целовать, целовать…
Харт поцеловал ее в щеку, потом еще раз и еще. Он выполнял обещанное — целовал веснушки. Элинор же слегка откинулась назад, зная, что он не позволит ей упасть. Она чувствовала, как в ней разгорается пламя страсти. Что ж, Харт всегда умел воспламенить ее, и она знала, что позволит ему сделать с ней все, что он пожелает. А беспокоиться о последствиях она будет потом, когда придет время беспокоиться.
Он снова прижался губами к ее губам, а она, обвивая руками его шею, целовала его в ответ. Когда же Элинор обхватила ногами его бедра, Харт, чуть отстранившись, заглянул ей в глаза и с улыбкой прошептал:
— Вот она, моя испорченная девочка. Я никогда не забывал тебя, Эл. Никогда.
Она действительно ощущала себя испорченной — но что же из того? Ведь они — взрослые люди, разве нет? Вдовец и старая дева, уже вышедшая из того возраста, когда подобное поведение могло бы считаться скандальным. Да и что дурного в том, что они целуются на лестнице?..
Впрочем, все это было не так уж безобидно; Элинор хорошо это сознавала, однако все крепче прижималась к Харту.
— Маккензи?.. — раздался вдруг чей-то голос.
Элинор вздрогнула от неожиданности. А Харт, чуть отстранившись от нее, повернул голову и с невозмутимым видом произнес:
— Флеминг, в чем дело?
— Тысяча извинений, что помешал, — донесся ответ. — Но ты же знаешь, я всегда появляюсь несвоевременно…
И тут Элинор узнала голос говорившего. Это был Дэвид Флеминг, старый приятель и один из политических сторонников Харта. Когда Харт только начал ухаживать за ней, Дэвид тоже признался ей в любви. Но, к его чести, он никогда не пытался помешать ухаживаниям друга или отбить у него девушку. Когда же Элинор расторгла помолвку, он примчался в Гленарден и попросил Элинор выйти за него замуж. Она ответила вежливым, но твердым отказом. Однако ей нравился Дэвид, и она сохранила с ним дружеские отношения. К сожалению, он пристрастился к спиртному и азартным играм — что выходило за рамки приличий, — и только любовь к политическим играм удерживала его от окончательного падения. И все же Элинор опасалась, что это рано или поздно с ним случится, если политика вдруг утратит для него привлекательность.
— Видишь ли, Маккензи, — протянул Флеминг, — у меня в экипаже сидит Нили. Я сделал все, что мог, но мне нужна твоя помощь, чтобы привести его в дом. Или попросить его заехать в другой раз?
В следующее мгновение Харт преобразился — теперь он снова стал сдержанным, деловитым и бесстрастным политиком.
28 
