Особенно,... 
2 
— Прости, что обратилась к тебе на улице, — сказала она. — Я приходила к тебе домой, но ты сменил мажордома. Он не знал меня и никак не отреагировал на ту карточку, что ты дал мне. Очевидно, дамы взяли за привычку, осаждать твой дом с претензиями, и он принял меня за одну из них. Не могу его винить. Наверное, он решил, что я эту карточку где-то стащила. Ты ведь всегда был избалован дамским вниманием, не так ли?
Харт нахмурился и проговорил:
— Я поговорю с ним.
— Только не кричи на беднягу чрезмерно. Откуда ему было знать, кто я такая? Думаю, что ты ничего ему не рассказывал… Знаешь, я проделала весь этот длинный путь от Абердина, чтобы поговорить с тобой. Это и впрямь очень важно. Я заходила к Изабелле, но ее не было дома. А дело не терпит отлагательств. Мне удалось узнать у твоего слуги, что ты в клубе. Но милый Франклин слишком боится мажордома, поэтому не позволил мне подождать в доме. Вот я и решила потолкаться в толпе репортеров и подождать, когда ты выйдешь. Было так забавно прикинуться одной из них!.. — Она всплеснула руками в жесте беспомощности, так хорошо знакомом Харту (жест этот сулил неприятности любому мужчине, поверившему в беспомощность Элинор).
Леди Элинор Рамзи… Женщина, на которой он когда-то чуть не женился.
Ее синее саржевое платье давно вышло из моды, у зонтика была сломана одна спица, а шляпка с выгоревшими цветами съехала набок. И даже вуаль не могла скрыть дельфийской голубизны ее глаз и милой россыпи веснушек, сливавшихся вместе, когда она морщила носик при улыбке.
Элинор была несколько высоковата для женщины, но имела роскошные формы. В возрасте двадцати лет, когда он впервые увидел ее, порхающую по бальному залу, она была поразительно красивой, а ее голос и смех звучали как музыка. Она и сейчас была красивой — возможно, даже более красивой, чем прежде, и Харт не мог ею не любоваться.
— О каком важном деле ты хотела со мной поговорить? — спросил он, стараясь казаться равнодушным.
Элинор поморщилась и пробурчала:
— Ох, знаешь, я не могу сказать тебе об этом здесь, в открытом экипаже, ползущем по Мейфэру. Подожди, пока не войдем в дом…
При мысли о том, что Элинор войдет с ним в дом, у Харта перехватило дыхание. Господи, как же он этого хотел.
— Ты же можешь уделить мне несколько минут, правда? — продолжала она. — Считай это наградой мне за труды — ведь я спасла тебя от навязчивых журналистов. А то, что мне открылось… О, это граничит с катастрофой! Поэтому я решила тотчас примчаться к тебе, чтобы рассказать лично, а не писать.
Только что-то действительно серьезное могло заставить Элинор покинуть ветхий дом в предместье Абердина, где она обитала со своим отцом в благородной нищете. Последнее время она почти никуда не выезжала. Но с другой стороны, у нее могли иметься какие-то скрытые мотивы… Ведь Элинор никогда ничего просто так не делала.
— Если это так важно, Эл, то расскажи побыстрее.
— Господи, Харт, у тебя прямо-таки гранитное лицо, когда ты хмуришься. Неудивительно, что в палате лордов тебя все боятся, — добавила Элинор с улыбкой.
А ему вдруг вспомнились ее сияющие голубые глаза и такая же, как и сейчас, улыбка, когда она сказала: «Я люблю тебя, Харт». Он вспомнил и свою последнюю встречу с ней, когда спросил: «Что же я буду делать с тобой, Элинор?»
И было совершенно очевидно: ее внезапное появление здесь заставит его пересмотреть свои планы. Но Харт не жаловался — напротив, ликовал.
— Я расскажу тебе все… в свое время, — продолжала Элинор. — И сделаю тебе деловое предложение.
— Деловое предложение? — От Элинор Рамзи?! Боже, спаси и помилуй! — Какое именно предложение?
Элинор устремила взгляд на высокие здания, что тянулись по обеим сторонам Гросвенор-стрит. Помолчав, пробормотала:
— Как же давно я не была в Лондоне… И как давно не проводила здесь сезон. Очень хочется снова всех увидеть. О Боже! А это не леди Маунтгроув? Она, конечно же! Здравствуйте, Маргарет! — Элинор с улыбкой помахала полной женщине, выходившей из кареты перед одним из особняков.
Леди Маунтгроув — известная сплетница — округлила губы буквой «о». Ее пристальный взгляд, казалось, схватывал каждую деталь облика леди Элинор Рамзи, махавшей ей из экипажа герцога Килморгана. Наконец она подняла руку в приветствии и тоже улыбнулась.
— Боже, не видела ее сотню лет, — проговорила Элинор, вновь откидываясь на спинку сиденья, когда они покатили дальше. — А ее дочери, должно быть, совсем взрослые… Они уже выходят в свет?
2 
