27 
— Но все равно это было довольно дерзко с ее стороны.
— Моя мать не стала бы возражать, чтобы ты их носила. — Его голос наполнился нежностью. — Думаю, ты бы ей понравилась.
— Я видела ее однажды, — заметила Элинор. — Мне было тогда всего восемь лет, и это произошло вскоре после кончины моей матери. Мы с ней даже подружились, и она сказала, что хотела бы иметь такую дочь.
Элинор и сейчас помнила сладкий запах духов герцогини и ее порывистые объятия. Мать Харта Элспет была красивой женщиной, но с грустными глазами…
Харт немного напоминал ее, хотя Йен и Мак были больше на нее похожи. Харт с Камом унаследовали внешность отца, крупного и сурового мужчины. Старый герцог не любил Элинор, но ее это не трогало.
Тут вдруг Харт взял ее за руку и поднес к губам. И в тот же миг руку словно жаром опалило — даже сквозь ткань перчатки она это почувствовала.
Элинор тихонько вздохнула; сердце же ее гулко колотилось. А Харт, закрыв глаза, снова поцеловал ее руку.
Сегодня днем Харт заключил ее в объятия и впился в ее губы поцелуем с ненасытной жадностью. А сейчас он был воплощением нежности. Осторожно коснувшись ее губы, укушенной днем, он прошептал:
— Я сделал тебе больно?
Элинор покачала головой:
— Нет-нет, ничего страшного.
— Никогда не позволяй мне причинять тебе боль, Эл. А если я сделаю что-то, что тебе не понравится, то просто скажи: «Прекрати, Харт». И я остановлюсь, обещаю.
Густо покраснев, она ответила:
— Ты никогда не делал ничего такого, что мне бы не нравилось.
Харт дотронулся до ее верхней губы.
— Я порочный человек, и ты это знаешь, Эл. Ты знаешь все мои секреты.
— Нет, не совсем. Но я знаю, что ты… что ты любишь игру. Любишь, например, фотографии. И мне очень любопытно узнать, что это за игра.
Едва заметно нахмурившись, Харт пробурчал:
— Мне не до игр. Во всяком случае — с тобой. То, что мне хочется с тобой… — Его глаза сверкнули. — Я хочу того, чего не должен хотеть.
Он провел ладонью по ее щеке, и Элинор вдруг почувствовала, что рука его дрожит. Было очевидно, что Харт сдерживал себя изо всех сил, останавливал себя. И еще она заметила, что глаза его потемнели…
Тут он склонился к ней еще ниже, и Элинор уловила запах выпитого им виски и отвратительный запах духов леди Мерчисон.
В следующее мгновение Харт прикоснулся губами к ее губам.
И у Элинор защемило в груди. Она стояла в неподвижности, удивляясь той боли, что испытывала. Потом вдруг потянулась к нему, и губы их тотчас же слились в поцелуе. Но Харт все еще сдерживал себя, и его поцелуй был осторожным и нежным — так он целовал ее когда-то…
И тут ей вдруг почудилось, что они с Хартом вернулись в то время. И они прекрасно подходили друг другу.
Ее все сильнее влекло к нему, и она вдруг вспомнила его слова о том, что он сразу остановится, если сказать «прекрати, Харт». Неужели он говорил это всерьез? Но даже если и так, она не собиралась просить его остановиться.
Шаль выскользнула из руки Элинор и растеклась лужицей у их ног. А Харт все крепче прижимал ее к себе, и даже сквозь многочисленные слои ткани Элинор ощущала силу его желания. Ей вдруг вспомнилась фотография, где он смеялся в одном килте на бедрах, а затем — фото с улыбкой, но уже без килта. И был на этих снимках такой красивый, что ей снова захотелось, чтобы его тело принадлежало ей, только ей одной.
Элинор точно знала, почему леди Мерчисон прижала ладонь к ягодицам Харта. И, не удержавшись, она сделала сейчас то же самое.
Герцог тотчас же поднял голову, заглянул ей в глаза, и теперь на его губах заиграла порочная улыбка молодого Харта Маккензи.
— Чертовка, — произнес он,
— Ты все еще очень привлекателен, Харт.
— А в тебе все так же пылает огонь. — Харт провел кончиком пальца по ее ресницам. — Я вижу его.
— Но в Абердине довольно холодно.
— И ты приехала в Лондон, чтобы согреться? Ах ты, испорченная девчонка!
Элинор, не в силах противиться соблазну, снова прижала ладонь к его ягодицам.
— А ты как считаешь, зачем я приехала в Лондон?
В глазах Харта промелькнула неуверенность, и он нахмурил брови. А Элинор вспомнила, какой головокружительной властью обладала, когда начинала его поддразнивать. Он к этому не привык — всегда стремился быть хозяином положения и всегда злился, когда не знал, о чем она думала.
— Ну… ты сказала, что из-за фотографий. И еще потому, что нуждалась в заработке.
27 
