Но... читается легко и любовь-морковь
93 
Заведующий заколебался, потом сказал:
— Я ничего не могу вам сказать, кроме того, что у нас есть пациентка с таким именем. Кстати, это имя довольно распространенное. Наверняка ваш отец сможет снабдить вас той информацией, которую вы хотите получить у меня.
Я взглянула на Саймона, и он проговорил с нажимом:
— И все-таки я думаю, что такая близкая родственница имеет право знать.
— Как я уже сказал, надо сперва доказать степень родства. Я не думаю, что мог бы нарушить слово, данное мною родственникам моих пациентов.
— Скажите мне хотя бы, — закричала я, уже не владея собой, — ее муж приезжает к ней регулярно, раз в месяц?
— Многие родственники наших пациентов навещают их регулярно.
Он холодно смотрел на нас, и я почувствовала, что он, как и прежде, остается непреклонным. Саймон уже был вне себя, но и ему не удалось растрогать заведующего.
— А увидеть ее?.. — начала я.
Но заведующий ужаснулся, поднял руку в знак протеста и резко произнес:
— Разумеется, нет. Это просто невозможно.
Саймон беспомощно посмотрел на меня.
— Тогда остается одно, — сказал он. — Вы должны написать своему отцу.
— Вот здесь, я думаю, вы совершенно правы, — заметил заведующий, поднимаясь из-за стола и тем самым давая понять, что он и так уделил нам достаточно своего времени. — Нашу пациентку доставил сюда ее муж; если он разрешит вам увидеться с ней, мы не будем возражать — разумеется, при условии, что она будет в состоянии принять вас, когда вы придете сюда. Вот и все, чем я могу быть вам полезен.
Он позвонил в колокольчик, и появился привратник. Нас вывели в комнату для ожидания.
Когда мы ехали обратно, у меня было ощущение, что все рухнуло. Саймон молчал, пока мы не отъехали от этого заведения примерно на милю. Тут он остановил лошадей. Мы стояли на дороге, обсаженной с двух сторон деревьями так, что, наверно, летом листва их сплеталась вверху и образовывала зеленую галерею. Сейчас сквозь чернеющие голые ветви просвечивало серо-голубое небо, резкий ветер гнал куда-то низкие облака.
Но я не ощущала порывов ветра; казалось, что Саймон тоже не обращал на это никакого внимания.
Он обернулся ко мне и положил руку на сиденье сзади меня, не прикасаясь ко мне.
— Вы в отчаянии после всего, что случилось, — сказал он.
— Что ж тут удивительного?
— Многое прояснилось, но не до конца.
— Все яснее ясного. У них есть Кэтрин Кордер. Он же сказал нам об этом.
— Но, может быть, она не имеет никакого отношения к вам…
— Слишком много было бы совпадений. Я еще, по-моему, не рассказывала вам, что отец раньше регулярно уезжал куда-то. И я тогда думала, что он ездит к женщине… — Я горько засмеялась. — А теперь я знаю, что он ездил в Уорстуисл.
— Вы так уверены?
— Что-то подсказывает мне, что это так. Помните, доктор Смит говорил, что он видел историю ее болезни, и он мне сказал, что она — моя мать.
Несколько секунд Саймон молчал, потом сказал:
— Кэтрин, это так не похоже на вас… Вы не должны отчаиваться.
Я заметила, что он не сказал «миссис», и интуитивно почувствовала, что это означает перемену в наших отношениях.
— А вы бы не впали в отчаяние, если бы такое обрушилось на вас?
— Лучший способ бороться с тем, что пугает вас, — это встретиться с опасностью лицом к лицу.
— Что я и делаю.
— Так. Как вы думаете, самое худшее, что может еще произойти…
— Это то, что в этом заведении появится еще одна Кэтрин Кордер. И ее ребенок родится там.
— Мы не допустим этого. Никто не посмеет так поступить с вами.
— Вы так думаете? Но ведь доктор убежден, что это для меня лучшее место.
— Все это чепуха. Я никогда не встречал более здравомыслящего человека. Вы в таком же здравом рассудке, как и я.
Обернувшись к нему, я горячо воскликнула:
— Саймон, так оно и есть!
Он взял меня за руки и, к моему удивлению, — я до этой минуты не думала, что он способен на такой жест по отношению ко мне — поцеловал их. Я ощутила жар этих поцелуев даже сквозь перчатки.
Потом он сжал мне руку так крепко, что я поморщилась от боли.
— Я все время буду рядом, — сказал он.
Я почувствовала себя такой счастливой! Я ощущала, как его сила переходит ко мне и наполняет все мое тело. Я была так благодарна ему, что не могла понять, то ли это была благодарность, то ли любовь.
— Вы это говорите серьезно?
93 
