Особенно,... 
42 
Только Руби могла додуматься остановиться на выходные в подобном месте. Конечно, она не знала, что он захочет к ней присоединиться, но ему было не слишком комфортно в кукольном домике. Единственным местом, которое он одобрил, был душ в саду. Этот уединенный оазис дарил множество возможностей.
Джекс скучал по страстным стонам жены во время занятий любовью и по ее тихому дыханию после оргазма.
Однако он приехал сюда не за этим. Нужно было расставить все по своим местам.
В кармане у него лежало кольцо.
Он услышал шум подъезжающей машины, а затем увидел саму Руби.
Он пожалел, что не спрятал машину, а то получился бы сюрприз.
Он ждал. Непривычное ощущение тревоги скручивало его внутренности.
Через несколько секунд она остановилась у дома, выскочила из машины и побежала к нему с широкой улыбкой на лице и сверкающими глазами.
Руби не спросила, что он здесь делает и почему не предупредил ее о своем приезде.
Она просто влетела в его объятия с такой силой, что он пошатнулся и вынужден был опереться о стену.
Но Джексу было все равно. Он спрятал лицо в ее волосах и вдохнул полной грудью восхитительный запах лесных ягод. Ее руки обнимали его за шею, и больше ему ни до чего не было дела.
Он снова держал Руби в своих объятиях.
И он не намерен был ее отпускать.
– Когда ты написал «Скоро увидимся», я подумала, ты имеешь в виду Армидейл.
Руби шлепнула Джекса по груди, ее пальцы скользнули по его коже. Ее щека находилась в дюйме от его руки.
– Я не мог столько ждать.
Она положила подбородок на руки и посмотрела ему в глаза:
– Скучал по мне, да?
– А то ты не знаешь.
Его искренний взгляд согрел ей душу. Пусть она была настолько глупа, чтобы влюбиться, но он был на полпути к этому, судя по его взгляду.
Что же изменилось?
– Осторожно. Ты признаешь, что у тебя есть чувства. А ты не любишь этого делать.
Джекс помрачнел и ощутимо напрягся.
– Ты хочешь сказать, что у меня проблемы с выражением чувств?
Она вздернула бровь, и он улыбнулся:
– Ладно, пусть так, но, возможно, у меня есть для этого основание.
Не осмеливаясь надеяться, что он ей доверится, Руби все же села и подтянула простыню к груди:
– Расскажи мне.
После долгой мучительной паузы Джекс тоже приподнялся, опершись на подушки. Он смотрел ей прямо в глаза:
– У меня было потрясающее детство. Я очень любил своих предков. Обожал их. Я устраивал вечеринки, тусовался. Мне всегда разрешали гулять допоздна. Нам было весело всем вместе. – Он помрачнел еще больше, и она приготовилась к тяжелому разговору. – Я впервые услышал об этом после окончания колледжа. Люди шептались, что отец делал миллионы на сделках, которые обанкротили других людей. Удивлялись, как Джеки Блэйз, рафинированная женщина из высшего общества, могла выйти замуж за парня из такой сомнительной семьи. Это был мезальянс, по всеобщему мнению, учитывая, что отец Денвера был мелкий дилер, которого убили из-за какой-то темной истории.
Руби не хотелось останавливать этот поток откровений неосторожной репликой, но она чувствовала, что должна сказать что-то, чтобы заполнить эту давящую тишину.
– Ты, наверное, переживал из-за деда.
Он пожал плечами:
– Я никогда его не видел. Предательство отца… вот что было гораздо тяжелее пережить.
– Он использовал твою мать, чтобы подобраться к ее богатым друзьям?
– Я до сих пор не знаю, любил ли он маму на самом деле, или она была ему удобна. Она обожала его, а он обчистил большинство ее друзей.
– Как она это пережила?
Губы Джекса искривила горькая усмешка. Руби провела пальцами по складкам у его рта, словно желая разгладить их.
– Это не было для нее неожиданностью.
– Что ты имеешь в виду?
– Когда его арестовали, ходили разные слухи. Например, что она была его сообщницей. – Его лицо исказилось от боли, явственной и неприкрытой, и она рефлекторно погладила его по щеке, словно ребенка. – Провели расследование, но полиция так и не нашла доказательств, и ее оставили в покое. – Он встряхнул головой. – То, что она бежала без оглядки, можно считать доказательством ее причастности. Меня воротит от этого. – Руки Джека сжались в кулаки, сминая простыни. – Их друзья верили им, а они украли все, до последнего цента.
Руби гладила его пальцы, пока он не разжал сначала один кулак, а затем и второй.
– Они ведь предали и твое доверие. – Он отвел взгляд, и она почувствовала, что ее сердце обливается кровью. – Отец разрушил все. После того как его осудили, я не мог работать в этом городе. Не с фамилией Марони. И хотя никто прямо не осуждал маму, думаю, люди подозревали что-то.
42 
