39 
Лукас сидел напротив Эшли в кафе рядом с катком и смотрел, как румянец возвращается на ее щеки, пока она по глоточку прихлебывает горячий шоколад, посыпанный сверху сахарной пудрой. Немного сахара пристало к ее верхней губе, и Лукасу захотелось слизнуть его и поцеловать Эшли, чтобы выяснить, что же слаще: сахар или ее уста.
– Тебе уже лучше? – спросил он.
Она кивнула:
– Хотя моей гордости понадобится какое-то время, чтобы пережить нанесенный ей удар.
Эшли сделала еще глоток, и, к огорчению Лукаса, сахарный след на ее губе исчез.
– Ты был великолепен на льду.
– Я катаюсь на коньках с детства. А в твоем родном городе, полагаю, не так уж много возможностей этому научиться.
Лукас уже успел из любопытства почитать в Интернете о Бундаберге.
– Ты прав. В Брисбейне, где я училась в университете, есть крытый каток, но меня не особо тянуло кататься на коньках. Зато здесь, в Лондоне, вдруг стало интересно попробовать.
– Ты, должно быть, жалеешь, что не сможешь отметить Рождество с родными. Из твоих слов я понял, что ты их очень любишь.
Лукас всегда завидовал таким теплым отношениям. В их семье Рождество словно подчеркивало лишний раз отсутствие любви.
– Конечно, я буду скучать по близким. Это первое Рождество, которое я проведу вдали от них. Будет немного непривычно.
– Так почему бы тебе не слетать домой на несколько дней? А после вернешься в Лондон.
– Это очень дорого. Но дело не только в деньгах. Все… все очень сложно.
– Что ты хочешь сказать?
Эшли помолчала, и по ее лицу было заметно, что она решает, стоит ли отвечать на его вопрос более подробно.
– Мои родители настаивают на том, чтобы пригласить на Рождество моего бывшего жениха. А я в таком случае не хочу там быть.
Лукас нахмурился:
– Твоя семья отдает ему большее предпочтение, чем тебе?
– Выходит, так, – сказала Эшли, и ее губы задрожали от обиды на предательство близких.
– Но почему они так себя ведут?
Она поджала губы:
– Полагаю, пытаются нас помирить, не понимая, что ошибаются.
– Очевидно, они считают, что для этого есть основания.
Ее белоснежная кожа вспыхнула румянцем.
– Пожалуйста, не говори мне, что и ты один из тех, кто верит, что двадцатисемилетняя невеста, отменившая свадьбу и оплатившая убытки, вдруг передумает и снова вернется к оставленному жениху.
– Но почему так думают твои родные? Не понимаю.
Лукас помнил, как убедительно Селина лгала ему, что порвала со своим женихом во Франции.
Эшли оперлась локтями о столешницу и подалась вперед:
– Давай я расскажу тебе о Дэне. Его мать когда-то дружила с моей матерью. Они очень обрадовались тому, что дети родились у них почти одновременно – Дэн всего на полгода старше меня. Наши матери мечтали однажды нас поженить. В школе мы с Дэном дружили. Он был мне почти как брат. Но Дэн всегда поддразнивал меня, и это меня раздражало. Чем старше мы становились, тем сильнее он подтрунивал надо мной. Лишь теперь я понимаю, что таким образом он хотел привлечь мое внимание. Я начала избегать его. Мне уже надоела старая семейная шутка, что мы с Дэном обязательно поженимся, когда вырастем. Потом мы вместе отправились в Манчестер. В выпускном классе Дэн считался самым красивым парнем в нашей школе.
– И ты в него влюбилась.
– Он и в самом деле пользовался среди девчонок большим успехом, и мне льстило, что Дэн смотрит только на меня. Мы стали встречаться. Но я тогда была еще слишком юной и не хотела серьезных отношений.
– Да, в школе рановато их заводить, – согласился Лукас, хотя некоторые из его друзей женились на своих бывших одноклассницах и даже жалели Лукаса, еще не создавшего семью в свои тридцать четыре года.
«Я одинок лишь потому, что сам этого хочу, – напомнил себе Лукас. – Или оттого, что еще не встретил женщину, которая заставит меня думать иначе. Нет, кажется, я ее наконец встретил, но у нее есть жених».
– Поступив в университет я порвала с Дэном, – продолжила рассказ Эшли. – Мне захотелось завести новых друзей.
Лукасу нелегко было слушать рассказ Эшли о ее отношениях с другим. Он с трудом заставлял себя изображать дружеский интерес.
– Как он отнесся к этому?
Она пожала плечами:
– Думаю, нормально. Но его чувства ко мне не изменились. Он заявил: «Я всегда буду тебя ждать». Короче говоря, в университете Трейвис разбил мне сердце, потом у меня было еще несколько неудачных романов. Но каждый раз, возвращаясь в Бундаберг, я находила там Дэна, готового подставить мне плечо, чтобы я на нем выплакалась. Мне начало казаться, что я не смогу найти никого, лучше Дэна, ведь он никогда не сделает мне больно. Мы снова начали встречаться. Наши родные были в восторге. И я… я предпочла тихую гавань.
39 
