45 
— Мы только положим вещи, а потом пойдем поищем что-нибудь поесть.
Камилла плелась за ним, кипя от негодования и отчаяния. У нее создалось впечатление, что он не прислушался ни к чему из всего, что она говорила. Росс положил ее сумку и запер «Ceo do dh’or» в шкаф. А Камилла стояла на пороге молча, удивляясь его бесстрастию.
— Вы всегда и во всем так чертовски упрямы? — наконец обратилась она сердито к его широкой спине. — Почему вы не признаете ничьего мнения, кроме своего собственного?
— Камилла, я хочу есть. Давайте займемся ленчем, — бросил он, повернувшись. И направился к двери.
Но она загородила дверной проем, словно мышка, пытающаяся перекрыть тропинку льву.
— Почему вы такой твердолобый? Разве вы не понимаете, что это вам же на благо?
Росс возвышался над ней, потемневшие глаза сверлили ее, будто лазеры.
— Камилла, будьте добры, позвольте мне пройти. Я устал, и меня уже тошнит от этих глупостей.
Столь пренебрежительное отношение привело Камиллу в ярость. Будто он имеет дело с милым, но назойливым ребенком! Она без труда предвидела его следующий шаг: мягким, но твердым движением он отодвинет ее с порога, точно неодушевленный предмет, мешающий пройти. Злость и возмущение просто рвались из нее. Она не позволит отбросить себя! Не отдавая себе отчета в том, что делает, Камилла сжала кулаки и стала колотить его в грудь.
— Будьте вы прокляты, Росс Макеоун! — выкрикнула она. — Почему вы не слушаете, что я хочу вам сказать?
Он схватил ее запястья и сжал их.
— Дорогая моя Камилла, я уже наслушался достаточно. И уверяю вас, что физическое насилие не принесет успеха там, где уже потерпели крах доводы разума. — Он на мгновение замолчал, разглядывая ее, и вместо раздражения на лице вроде бы мелькнуло другое чувство. — Повторяю: давайте оставим эти глупости и займемся едой.
— Но это же не глупости! — Камилла пыталась высвободиться из его хватки. — Как вы можете быть таким самоуверенным?
— Камилла, это глупости. — Он все еще держал ее за руки. — Мне, конечно, льстит ваша забота, но она неуместна.
Он по-прежнему смотрел ей в глаза, и Камилла отвела взгляд, внезапно смутившись и почувствовав неловкость от искренности своего беспокойства.
— Просто я считаю, что вы делаете глупость, — буркнула она.
— Глупость? Может быть, вы правы. — И опять во взгляде, где-то в глубине, сверкнула вспышка того, другого чувства. Он странно улыбнулся и наклонился к ней. — А как вы полагаете, Камилла, это тоже глупость? — И после долгого, бесконечно долгого ожидания его губы приблизились и коснулись ее рта.
Когда поцелуй захватил ее, Росс отпустил запястья, чтобы она могла уйти, если захочет. Но потом его рука обвила талию, притягивая ее ближе, и Камилла почувствовала, как ее тело само прижалось к нему в жажде слияния.
Поцелуй сначала был мягким и нежным, но Камиллу моментально охватило возбуждение, сладостная дрожь пронзила ее. Потом его рот стал более требовательным и жадным — она ощущала, как нарастает в нем страсть. Он раздвинул ее трепещущие губы, и его язык начал ласкать ее рот.
Словно молния пробежала по телу, когда, уже опьяненная жаром его рта, она почувствовала, как его рука, скользнув под свитер, пробралась к ее груди. Одним нетерпеливым движением он отделался от кружевного лифчика, и полные, упругие груди легли на его ладонь.
Его тело почти втянуло ее в себя, вызывая в ней стоны нарастающей муки, она жалобно вскрикивала, хватая ртом воздух, когда его пальцы сжали напрягшийся твердый сосок.
Камилла только потом поняла, как потряс ее момент сладостного, острого экстаза. Неотвратимое желание охватило ее, и она знала, что теперь дороги назад нет. Бурные эмоции подавили рассудок. Их уже нельзя было ни укротить, ни отбросить. Слишком поздно. Она стала их рабой, преступила черту, из-за которой уже нет возврата.
Росс вроде бы почувствовал это полуосознанное решение. Он на мгновение откинулся назад и заглянул ей в лицо.
— Камилла, ты уверена? — спросил он.
Она кивнула и прижалась к нему в жажде снова ощутить прикосновение его тела.
— Да, — подтвердила Камилла.
Ни слова не говоря, он повел ее в другую комнату, к постели, на которой она провела в одиночестве прошлую ночь. Она вздохнула и позволила ему уложить себя на кровать. Лаская волосы и лицо, Росс начал освобождать ее от одежды. А она, податливая и сгорающая от желания, нетерпеливо стягивала толстый серый свитер, извиваясь, отделывалась от мешавших серых вельветовых брюк.
45 
