117 
Затянувшееся молчание становилось все более неловким для обоих. Тогда Ауриана взяла инициативу на себя и стала задавать Марку Юлиану простые житейские вопросы о его жизни. Между тем незаметно для него, словно тень солнечных часов, она придвигалась к нему все ближе и ближе. Марк Юлиан сидел очень тихо, стараясь не шелохнуться, словно он приручал дикую белку, которая приближалась пугливо и настороженно, готовая в любую секунду убежать прочь. Казалось, прошла вечность, прежде чем он почувствовал на своей щеке ее теплое дыхание, а вслед за этим она быстро зарылась лицом в его тунику и затихла. Марк осторожно обнял ее за плечи, стараясь делать это как можно естественнее, и на этот раз она осталась в его объятиях. Он подумал, что это шаг к победе. Однако доверие, оказанное ему, было слишком хрупко и ненадежно, его можно лишиться, сказав одно-единственное неверное слово.
Он нежно погладил ее голову, понимая, что сейчас она нуждается в спокойствии, а не в физической близости. Необходимо было выжидать. Если бы он овладел Аурианой сейчас, испуганной и дрожащей, это бы не имело ничего общего с актом истинной любви. Этот миг наслаждения достался бы ему ценой безвозвратной потери Аурианы. Затем он вспомнил о Домициане, партнерами которого были пленницы и наложницы, о молодых патрициях, проводивших все свое время в театрах и термах. Добившись удовлетворения своей похоти, все они воображали себя победителями, которые вторглись и покорили мятежную провинцию. «Нет, — подумал Марк Юлиан с отвращением, — если уж я хочу вызвать в ней желание, то должен действовать не так, как все эти сладострастные и себялюбивые негодяи».
Взгляд Аурианы упал на вазу с фруктами.
— Что это такое? Фрукты или камни?
Ее голос шел теперь откуда-то из глубины и приобрел мягкий, бархатистый оттенок. Это означало, что настроение Аурианы начало меняться в лучшую сторону.
— Это гранаты, — ответил Марк Юлиан и, отрезав от плода ломтик в форме луны, поднес его ко рту Аурианы. — Их еще называют каменными яблоками. В старину полагали, будто они приносят бессмертие. Ешь семена, а не мякоть.
Ауриана подозрительно уставилась на гранат, а затем чуть-чуть дотронулась до него кончиком языка. Ощущение оказалось приятным, и она откусила небольшой кусочек.
— О, ты укусила меня за палец. Не волнуйся, ничего страшного не произошло, — улыбнулся Марк Юлиан.
Тонкие струйки красного сока стекали по его руке к локтю. К его удивлению Ауриана стала медленно слизывать этот сок, робко проводя языком по руке Марка Юлиана. Это мягкое, почти неощутимое прикосновение заставило его испытать невероятное наслаждение и страх, что в любой момент он может лишиться этого чувства. Очень скоро Ауриана съела этот ломтик, и ему пришлось отрезать еще. Точно так же он поднес его к губам Аурианы. Он даже немного сжал пальцами гранат и выдавил из него сок. На этот раз Ауриана действовала языком более уверенно и слизала сок с его запястья до локтя, легонько щекоча кожу, покрытую мягкими светлыми волосами. В то же самое время она внимательно наблюдала за ним. Ощущение этого влажного, настойчивого языка, который двигался по его руке так, словно искал чего-то, начало сводить его понемногу с ума. Это не походило на прикосновение женщины, одержимой Эросом. Ауриана вовсе не пыталась возбудить его, но странным образом именно поэтому его желание все более увеличивалось. Ее ласки были ни с чем не сравнимы и шли из глубины неиспорченной души, по-детски наивной и оттого еще более дорогой. Ни одна женщина в его жизни не могла вызвать в нем такое желание, какое вызывала Ауриана.
«Кажется, она даже не подозревает, что доставляет мне нестерпимые мучения, — подумал Марк Юлиан, — ибо я настолько сгораю от страсти, что боюсь даже шелохнуться».
Наконец он решился и привлек Ауриану к себе. Его руки заскользили по мягкой, бархатистой коже, он наслаждался ее упругим, стройным телом. От кончиков его пальцев исходила невидимая энергия, вселявшая в Ауриану радость и уверенность. Они просили, успокаивали, но не требовали. Марк Юлиан хотел сначала убедиться, что Ауриана полностью избавилась от сомнений и тревог.
И очень скоро она дала ему такое доказательство. Взяв его руку, она просунула ее под тунику и положила ее на свою обнаженную грудь. У Марка Юлиана захватило дух от этой сказочной неожиданности. Вся жизнь вдруг превратилась в одно прекрасное, неповторимое мгновение. Он обхватил ладонью одну грудь и слегка приподнял ее, ощутив в руке нежную тяжесть. Грудь не умещалась в ладони, и Марк Юлиан, отпустив ее и чуть дыша, провел рукой по всей ее окружности. Его движения были медленными, полными бескрайней нежности и заботы. Ауриана почувствовала, как ее тело захлестнули волны удовольствия и понесли в вихре наслаждения. Ее чувства рвались наружу. Не выдержав, она вскрикнула. Ее плоть неудержимо стремилась к Марку Юлиану, стремясь раствориться, слиться с ним в едином порыве страсти.
117 
