113 
Он повернулся к ней лицом, выражавшим беспредельную грусть и усталость. Если бы не это, он был бы как две капли воды похож на статую Адониса. Ауриане стало мучительно жаль Марка Юлиана. Никогда еще он не был ей так дорог. Его голос звучал тихо и ласково.
— Я приказал Диоклу отослать этих стражников назад. Пойми, я не могу отпускать тебя ночью. Если на тебя не нападут воры или головорезы, то на голову может свалиться что-нибудь тяжелое и убить. Ночью жители верхних этажей обычно выбрасывают из окон на улицу всякий хлам. Поэтому тебе придется остаться здесь, — он помялся в нерешительности, не зная, как лучше выразить свою мысль. — У меня есть… палаты для гостей.
— Дай мне пройти, — мрачно произнесла Ауриана. — Ты видишь меня в последний раз.
Она восприняла его слова о палатах для гостей как оскорбление. Они означали для нее, что Марк Юлиан отвергал ее как женщину и теперь ясно давал это понять, чтобы у нее не возникло никаких заблуждений на этот счет. Значит, он с самого начала не собирался разделить с ней ложе. Слова, сказанные Марком Юлианом для того, чтобы снять напряжение, возымели совершенно обратное действие. Ауриана шагнула к двери, Марк Юлиан двинулся ей наперерез, пытаясь помешать ей уйти.
— Я хочу, чтобы ты объяснила, наконец, что произошло, — мягко проговорил он.
— Тебе больше не удастся насмехаться надо мной! Я презираю тебя! Отойди прочь!
Совершенно неожиданно для Марка Юлиана она быстро кинулась вперед, обежав его с другой стороны. Он выставил руку, пытаясь схватить ее за тунику, но опоздал. Она уже бежала по залам и коридорам, утопавшим в темноте. Выругавшись, Марк Юлиан выдернул из держателя факел и устремился за беглянкой, которая значительно опережала его.
— Ауриана! Прекрати это безумие! Остановись сейчас же! — тщетно взывал он к ней на бегу. — Что на тебя нашло? Стой!
Но Ауриана лишь ускорила свой бег, ничего не видя перед собой. Она надеялась найти вестибюль, но заблудилась в бесчисленных переходах и коридорах. На какой-то миг Марк Юлиан потерял ее из виду и тут же услышал грохот тяжелого стола, опрокинутого на пол. Раздался звон разбитого стекла. Повернув на этот звук, он побежал быстрее.
— Ты упадешь сейчас в пруд с рыбами! Остановись!
Он услышал громкий всплеск, вслед за которым на короткое время установилась тишина. Затем опять прозвучали быстрые шаги. Это означало, что Ауриана благополучно выскочила из пруда и побежала дальше. Она не знала, что бежит по кругу. Вот под ее ногами снова захрустел гравий, и она окунулась во влажную атмосферу, состоящую из испарений от сырой почвы и аромата трав.
«Сад. Но какой? Фрия, пусть он окажется самым близким к вестибюлю».
Светильники в саду уже были потушены, а луна, предсказательница судьбы, теперь мудро укрылась за облаками. Она стала охотником, расставлявшим силки и капканы для того, чтобы изловить ночь в сплошную, темную сеть.
Глаза Аурианы почти ничего не различали. Сосны больно хлестали ветками по лицу. Звук шагов Марка Юлиана становился все ближе и ближе. Он догонял ее. Ауриана стала метаться из стороны в сторону и совсем запуталась. Ею овладел беспричинный, безликий ужас, нахлынувший огромной, черной волной. «Моя судьба — судьба всего народа, судьба Бальдемара. Если он унизит меня еще больше, это отравит всю нашу кровь». Ауриана замедлила бег, инстинктивно почувствовав препятствие впереди себя. Так оно и было. Секундой позже она ударилась о решетчатую стену. Тут же появилась луна, стряхнувшая с себя плащ из облаков. Ауриана поняла теперь, что оказалась внутри прозрачного бельведера, который почему-то являлся к ней в снах. Все здесь было против нее. И луна, и бельведер словно сговорились выступить на стороне Марка Юлиана.
Минутой позже за спиной раздались быстрые шаги, а затем наступила тишина. Мрак Юлиан встал на пороге единственной двери, отрезав путь к выходу. От его факела исходил неровный дрожащий свет, наполнявший помещение странными тенями.
Тишину нарушало лишь громкое прерывистое дыхание Аурианы, едва сдерживающей слезы. Она забилась в самый дальний угол бельведера и чувствовала себя затравленным зайцем, попавшим в ловушку. Ее глаза сверкали яростью. «Он хочет отнять у меня последние остатки моего достоинства!» — подумала она. У нее возникло ощущение, что она ухватилась за гребень высокой стены, но не смогла перемахнуть через нее и медленно сползала назад. Собравшись с силами, она гордо подняла голову и бросила в сторону Марка Юлиана грозный взгляд.
113 
