791 
Энка слушала рассказ придворного мага и с раскаянием кивала: ведь учили они это, еще на втором курсе… И все из головы вон! Верно говорят: образование это то, что остается, когда забудешь все то, что изучал.
А Эдуард очень удивился. Какого же демона предки, чьими портретами увешаны все стены родовых замков староземской знати, позволяли писать их с собственной натуры, если это так опасно? Попали в недобрые руки – и конец!
– Воздействие может быть не только негативным, но и наоборот, – пояснил маг. – Скажем, получил рыцарь в бою опасную рану, и нет поблизости сведущего лекаря. Или отдали деву в жены, увезли в дальние края, и там на нее злая сноха порчу навела. А кругом все чужие, помочь некому. Зато в родном доме остался портрет. По нему близкие и о беде узнают и исцелят…
– Это нам ясно, – нетерпеливо перебила Меридит. – Я не пойму, какое отношение портрет может иметь к похищению?
Оказалось, никакого. Не в усатом кавалере дело, а в пейзаже за его спиной. Если изначально знать место, нарисованное на картине, или разыскать его, то между ним и изображением колдун может перемещать собственное тело и другие физические объекты. Именно так была похищена принцесса: злоумышленник проник в покои, схватил свою жертву, возможно, сонную, и утянул в картину.
Слушатели призадумались.
– Выходит, мода на пейзажи тоже возникла не случайно? – спросила Энка.
– Безусловно. Это был запасной путь к бегству в случае осады, более надежный, чем потайной ход, поскольку по нему можно было переместиться на расстояние сколь угодно далекое.
– А в натюрмортах какой толк? – заинтересовалась Меридит.
Вместо мага ей ответила боевая подруга:
– Ты что, никогда не входила в замки после долгой осады? Не замечала разве: простые воины обычно едва на ногах стоят, а хозяева сытые, толстые. С чего бы это, если все кладовые давно опустели? А я тебе скажу – это аналоговое колдовство! Они, паразиты, им до сих пор пользуются втайне.
Меридит представила себе пышные дворцовые натюрморты: горы сочного мяса и битой дичи, огромные корзины с южными фруктами, кубки вина… Да, с таким резервом отчего бы в осаде не посидеть? А простые воины пусть себе с голода мрут – не жалко!
Маг догадку сильфиды не подтвердил, но и опровергать не стал, только болезненно поморщился. Но тут Хельги, к его удовольствию, перевел разговор в другое русло. Демона сейчас интересовало только расследование, и до морального облика староземской знати не было никакого дела.
– Насколько я понял, – сказал он, – похититель должен был очень точно знать, какое именно место изображено на картине, иначе он просто не смог бы ею воспользоваться?
– Совершенно верно, ваше сиятельство! – кивнул маг. Он считал, что бессмертный демонубийца – персона достаточно важная и заслуживает особого, церемонного обращения.
Хельги удивленно моргнул, но возражать не стал, просто не хотел отвлекаться.
– Что ж, – довольно отметил он, – это существенно сужает круг поиска. Мы должны, вопервых, установить поименно, кто имел доступ в покои принцессы, и опросить каждого из них. Вовторых, узнать, что это за место, и оттуда начинать поиски.
– Правильно сформулировать задачу – уже наполовину решить ее! – выдала свою коронную фразу диса.
Со вторым пунктом затруднений не возникло. И маг и король Бонавентур прекрасно знали историю создания роковой картины. Принадлежала она перу известного живописца Калабра из Гвена, уже сто шестьдесят лет как покойного. Кисть художника запечатлела на ней образ несравненного рыцаря Леварта, одного из племянников короля Хайрама Шестого, вскоре после возвращения того из дальнего похода за Священным Граалем. А скалы за его спиной – это Драконий Кряж. Именно там славному рыцарю посчастливилось совершить подвиг. Он одолел дракона, повадившегося нападать на Кнусские земли. Правда, злые языки поговаривали, что подвиг его не столь уж велик, потому что дракон был не дикий, а боевой сехальский, сбежавший от хозяев и одичавший на северных просторах. В любом случае ущерб от ежедневных драконьих налетов был немалым; весть о его гибели так порадовала Хайрама Шестого, что он объявил Леварта любимым племянником, назначил верховным полководцем и заказал его портрет лучшему живописцу того времени.
– Ясно, – кивнул Хельги. – А кому еще в замке известна эта история?
791 
