103 
Уже поднявшийся с пола Кабан нанес мгновенный удар, но священник мягко ушел и, поднырнув под руку противника, вывернул ее назад и резко нажал на бандитский локоть. Раздался хруст. Он прозвучал так громко, что, казалось, отдался эхом от высокого потолка. Кабан взвыл и повалился на колени.
– Отпусти их, Лось, – отчетливо произнес отец Василий. – За самого не прошу, а женщину и девочку отпусти.
Лося передернуло – он не привык оставаться битым. Но Кабан стоял на коленях, а второй боец держал женщину. Лось вытащил пистолет и направил его на священника, но отец Василий уже видел, что стрелять он не хочет. Просто ему отчаянно хочется сохранить лицо.
– Не надо, Лось, – искренне попросил он. – Хочешь, чтобы все было красиво, так и поступай красиво! Когда, если не сейчас?
Лось задумался. Священник был прав.
– Забирай и уходи! – мотнул он головой.
– Папа! – заорала девчонка. – Не надо!
– Забери их, поп! – прорычал Ершов. – Забери и уходи! Быстрее!!!
– Папа! – кричала девчонка. – Па!..
– Прощай, доча! – прорыдал внезапно потерявший все свое самообладание Ершов.
* * *
Отец Василий вывел освобожденных пленниц за железный забор, и их тут же приняли сильные руки парней в камуфляже.
– Капитан! Трое заложников у нас! – яростно прошептал кто-то рядом.
– Начинай! – так же яростно прошептал кто-то в ответ.
Пятнистые фигуры одна за другой начали исчезать за железными дверями забора. Священника взяли под локоть и заботливо повели в сторону, вслед за женщинами.
– Кто вы? – внимательно посмотрел на него человек в штатском.
– Священник усть-кудеярский, – еще не до конца веря в происходящее, ответил отец Василий.
– А что у Николая Ефимыча делали?
– В гостях был, – дернул кадыком священник.
– Ершов еще жив?
– Был жив.
– Леха! – заорали за забором. – Отсекай!
– Ладно, посидите пока в машине, – штатский отвлекся. Там, в коттедже явно происходило что-то важное.
Отец Василий огляделся. Женщине делали укол в сгиб локтя, а девочку прижал к своей широкой груди милицейский полковник.
– Ничего, Анечка, ничего, все обойдется, – гладил он ее по волосам.
Хлопнул одиночный выстрел, и тишина тут же взорвалась автоматными очередями.
– Шурка, прикрой! – истошно заорали там, за забором.
– Козлы! Ну, иди сюда! Кто еще хочет?!!! Получи!
Снова протрещал автомат, и крики стихли. Отец Василий отошел за милицейский «уазик». Операция по освобождению Ершова явно завершалась, и развязка наступала быстро и неуклонно.
Некоторое время священник еще в нерешительности топтался на месте, но когда из дома вытащили окровавленные тела бандитов, а в дверях появился взъерошенный, с выпадающей из трясущихся пальцев сигаретой Ершов, священник бросил последний взгляд на застывшее белое лицо Лося и пошел прочь. Здесь ему делать было нечего.
* * *
Священник сел на 16-й автобус и поехал сквозь маленький провинциальный городок, осмысливая все, что увидел и услышал, но получалось неважно – перед глазами постоянно маячил мертвый Лось.
Ему не удалось умереть красиво, хотя что имел в виду под этим словом бандит, священник не знал. Лось не успел поквитаться с Ершовым – очень уж слаженно и профессионально сработали милиционеры.
«Вот так, – подумал отец Василий. – Человек предполагает, но только бог располагает события в одному ему известном порядке».
Он доехал до вокзала и только тут сообразил, что так и не получил всех нужных ему ответов. В том, что Николай Ефимович Ершов не сам решил с ним расправиться, священник не сомневался. Над ним должен быть еще кто-то, но кто?.. Отец Василий в нерешительности постоял у касс, но, когда его очередь подошла, так и не взял билет.
– Вам куда, батюшка? – спросила кассирша.
– Мне надо назад, – покачал головой священник и стремительно направился к автобусной остановке.
* * *
В обратную сторону 16-й автобус ехал совсем по другой дороге. По крайней мере, священник совершенно не узнавал мест, по которым ехал. И только добравшись до конечной остановки и дождавшись, когда автобус тронется в обратный путь, отец Василий начал узнавать пусть не конкретные места, но хотя бы район, в котором стоял коттедж Ершова.
С неба неслышно повалил мягкий, пушистый снег, а на городок навалились сумерки. Отец Василий почти наугад вышел из автобуса и побрел по обсаженной вязами дороге, пытаясь угадать нужный поворот. Он понимал, что, скрывшись, поступил абсолютно разумно – у таких, как Ершов, руки длинные, но он не знал, правильно ли делает, что возвращается. Однако иного способа положить всему этому беспределу конец он не видел.
103 
