108 
Вторым крупным событием стало официальное закрытие местного филиала фирмы «Топ-модель». То ли сказались жалобы населения, то ли сам Медведев решил, что хватит с него скандалов, да только закрылась торгующая «живым товаром» фирма тихо и быстро, словно и не было таковой под усть-кудеярским небом.
Отец Василий слушал и не верил своим ушам. Никогда прежде захолустные, глубоко провинциальные местные жители не проявляли столько бдительности и активности, а главное, впервые за много лет власть не смогла закрыть своих привычных ко всему, бесстыжих глаз на явный беспредел!
Но главной местной новостью было одновременное исчезновение самого отца Василия и двух ментов. И вот по этому поводу в народе ходили самые невероятные слухи!
Некоторые считали, что менты вместе со священником и его молодой женой погибли в том страшном пожаре, уничтожившем поповский дом. Другие склонялись к мысли, что эти события не связаны, а менты просто сдернули куда подальше – уж очень много несмываемой грязи обнаружилось в последнее время в местных правоохранительных органах. Третьи просто разводили руками, не в силах обнаружить в этом странном совпадении хоть какую-то логику.
– Вот такие у нас дела, – глубоко вздохнул завершивший рассказ диакон. – А что у вас? Как супруга? – В глазах диакона появилось, да так и застыло напряжение.
– Не беспокойся ни за что, Алексий, – улыбнулся ему священник. – С Ольгой все в порядке. Просто езжай к своей матушке в деревню и ни о чем таком не думай. Сколько у нас времени до начала?
Алексий глянул на свои действительно хорошие швейцарские часы. Он, простая душа, всегда искренне радовался малейшей возможности продемонстрировать практически единственное свое сокровище.
– Тридцать пять минут.
– Вот и хорошо. Приготовь мне все, что надо, а я съезжу ненадолго в одно место.
Алексий хотел было спросить, уж не свой ли сгоревший дом хочет посмотреть священник, но вовремя осекся и прикусил язык. Все-таки такое горе.
* * *
Отец Василий на удивление легко завел свой старенький «жигуль» и уже минут через шесть-семь подъезжал к тому, что когда-то было его домом.
Крыша обвалилась вся. Стекла вылетели, а уцелевшие осколки оплавились от страшного жара. Стены были черны от копоти, а земля вокруг дома – усыпана серой золой.
Сгорело почти все: дом, сарай, и даже краска на цистерне облезла под напором огненных языков. Священник устало присел на капот. Он почувствовал, как огромная часть его жизни – а именно та, в которой он был молод и полон прожектов и, чего там скрывать, достаточно честолюбивых планов, сгорела вместе с этим домом. Она ушла, и ушла безвозвратно, оставив от себя лишь легкое облако светлой грусти по невозможному. И как же далеко был он – сегодняшний – от себя самого, но вчерашнего, молодого, энергичного, неостановимого.
Но не все было так уж однозначно. Удивительно, но факт, наполовину деревянная летняя кухня стояла так, словно и не было никакого пожара.
Отец Василий обошел ее со всех сторон и не переставал дивиться – до летней кухни от дома было гораздо ближе, чем до сарая, и тем не менее она уцелела! То ли ветер в последний момент подул в другую сторону, то ли вмешалось всемогущее божие провидение, но уже не однажды спасшая его и его жену летняя кухня стояла, сверкая свежим золотистым деревом, так, словно ее стены только что покинула бригада веселых мастеровитых плотников!
Священник вдруг засмеялся. Из-за угла летней кухни на него смотрела невероятно хитрая лошадиная морда.
– Стрелка! – потрясенно позвал он. – Ты здесь?! Ну, иди ко мне, моя девочка! Иди ко мне!
Кобыла осторожно вышла из-за угла и, медленно ступая, аккуратно пошла по направлению к своему другу. Она изрядно похудела, но была все та же, умная и, невзирая на годы, невероятно грациозная.
– Стрелушка моя! – гладил ее священник, чувствуя, как катятся по щекам в бороду горячие соленые слезы. – Девочка моя ненаглядная!
Жизнь снова расцветала своими яркими красками.
* * *
Весть о том, что священник оказался жив, облетела Усть-Кудеяр в считанные часы, и уже к обеду в храме было не протолкнуться. Никогда еще новый храм не видел в своих стенах столько народу!
Но и это еще не все. В коротких перерывах между службами люди подходили к священнику и спрашивали, чем они могут помочь, предлагали кто краску, кто оставшийся еще от социализма ящик гвоздей, кто несколько досок. Все они искренне торопились высказать своему священнику то уважение, которое он, по их мнению, заслуживал, и отцу Василию ничего не оставалось, как благодарить людей за готовность помочь, а господа – за эту удивительную, необъяснимую трансформацию сознания его прихожан.
108 
