Особенно,... 
25 
Она с удивлением смотрела на него. Как он догадался?
Данфорд, заметив ее удивление, все понял. Он подмигнул ей:
— Думаю, вы, моя дорогая, сумели бы провести самого Наполеона.
Ее губы чуть дрогнули. Пусть слабая, но все же улыбка.
— Ну что ж, — он поднялся на ноги, — не вернуться ли нам в дом? Я умираю от голода.
— Простите меня, — нерешительно произнесла она.
— А теперь за что? — Он с досадой посмотрел на нее.
— За то, что заставляла вас есть эту ужасную баранину. И кашу. Сама ненавижу кашу.
Он улыбнулся.
— Удивительно, как это вы вчера осилили целую тарелку. Это лишний раз убеждает меня в вашей преданности Стэннедж-Парку.
— Я съела только несколько ложек, — призналась она, — остальное вылила в вазу, когда вы отвернулись. Потом пришлось возвращаться и убирать.
Он не смог сдержать смех:
— Генри, вы не похожи ни на кого из моих знакомых..
— Не уверена, что это так уж хорошо.
— Чепуха. Это просто здорово. Ну что, пошли?
Генри ухватилась за его руку и медленно поднялась на ноги.
— Симпи делает очень вкусное печенье, — она постаралась произнести это подчеркнуто миролюбивым тоном. — С маслом, сахаром и имбирем. Просто объедение.
— Чудесно. Попросим ее испечь целую гору. Ведь нам не надо возвращаться к свинарнику?
Она покачала головой.
— Я и в самом деле была там в субботу, но только наблюдала за рабочими. Думаю, они были несколько удивлены тем, что сегодня я работала.
— Я это понял. У Томми просто челюсть отвисла. И, пожалуйста, признайтесь мне, что обычно вы не встаете так рано.
— Я чувствую себя ужасно по утрам. Не могу проснуться раньше девяти, если нет ничего срочного.
Он еще раз улыбнулся, представив, как хотелось ей избавиться от него. Должно быть, она и в самом деле очень хотела, чтобы он уехал, если ей пришлось встать в полшестого утра.
— Если вы так же, как и я, недолюбливаете тех, кто рано встает, мы прекрасно поладим.
— Надеюсь на это. — Всю дорогу она робко улыбалась. Он станет ей настоящим другом. Это будет чудесно. С тех пор как кончилось детство, у нее вообще не было друзей. Конечно, она неплохо ладила со всеми слугами, но сословные различия всегда мешали более дружеским отношениям. С Данфордом она обязательно подружится, несмотря на такое нескладное начало. И все же кое-что ей хотелось бы узнать. Она негромко окликнула его.
— Да?
— Когда вы говорили, что не рассердились…
— Да?
— А на самом деле?
— Я был несколько раздосадован, — признался он.
— Но не рассержен? — Она не могла поверить этому.
— Генри, когда я рассержусь, вы сразу поймете это.
— Что же произойдет тогда?
Его взор чуть омрачился перед тем, как он ответил:
— Вам вряд ли надо это знать.
Она поверила ему на слово.
Спустя час после того как каждый из них принял ванну, Генри и Данфорд встретились на кухне за чаем и имбирным печеньем миссис Симпсон. Пока они спорили, кому достанется последнее печенье, вошел Иейтс.
Изо всех сил стараясь, он нараспев произнес:
— Сегодня утром вам пришло письмо, мой господин. От вашего адвоката. Я оставил его в кабинете.
— Спасибо, Иейтс, — Данфорд отодвинул кресло и встал. — Должно быть, это документы, касающиеся Стэннедж-Парка. Копия завещания Карлайла. Вы хотели бы прочесть его, Генри? — Он не знал, обижена ли она тем, что права на собственность перешли к нему. Наследство было закреплено за титулом, и она в любом случае не могла бы унаследовать его, но это еще не значило, что ее самолюбие не было задето. Предлагая вместе прочитать завещание, Данфорд тем самым хотел заверить ее, что она все еще является важной особой в Стэннедж-Парке.
Генри, пожав плечами, последовала за ним в гостиную.
— Вряд ли это необходимо. Все переходит вам.
— Неужели Карлайл ничего вам не оставил? — Данфорд очень удивился. Бесчеловечно было бросить молодую женщину на произвол судьбы и совсем без денег.
— Наверное, он думал, что вы позаботитесь обо мне.
— Разумеется, я позабочусь о том, чтобы вы чувствовали себя комфортно, и этот дом навсегда останется вашим, но Карлайлу следовало быть более предусмотрительным. Он никогда не видел меня. Откуда он мог знать, что я за человек? А вдруг бы я оказался человеком непорядочным?
— Наверное, он знал, что это просто невозможно, если вы его родственник, — пошутила Генри.
— И все же… — Данфорд открыл дверь в кабинет и вошел. На столе не было никакого письма, лишь горка бумажных обрывков.
25 
