Особенно,... 
28 
Как бы ему хотелось помочь ей! Он купил бы ей платья, научил танцевать и… Эта мысль ошеломила его, Как же сильно было его желание помочь ей!
— Опять стянул бутылку? — Ее дразнящий голосок вернул его к реальности.
— Если ты забыла, она принадлежит мне, плутовка. — Он обернулся. На ней опять был этот светло-лиловый шедевр. Он не мог понять, был ли он лучшим или худшим в ее гардеробе.
— Ну что ж, — она пожала плечами, — налейте и мне немного.
Молча, он налил ей бокал шерри. Генри задумчиво сделала глоток. Она уже привыкла выпивать с ним перед ужином бокал вина, но только один. Она не успела забыть, какой легкомысленной была в тот вечер, когда приехал Данфорд. Генри знала: выпей она больше, весь вечер ему придется терпеть ее кокетство.
— Хорошо прошел день? — неожиданно спросил Данфорд. Он провел несколько часов в одиночестве, изучая деловые бумаги. Генри с радостью оставила его за этим скучным занятием. Она уже изучила их, а ему ее помощь не требовалась.
— Да, вполне. Я повидала нескольких арендаторов. Миссис Далримпл просила поблагодарить тебя за продукты.
— Я рад, что угодил ей.
— Еще бы. Странно, что нам раньше не приходило в голову делать это. Правда, мы часто посылаем небольшие подарки по праздникам. Но еда на всю неделю, конечно, лучше!
Они были похожи на супружескую пару, прожившую вместе не один год, с удивлением подумал Данфорд. Как странно.
Неловко поправив свое платье, Генри присела на диван с несколько выцветшей обивкой.
— Ты закончил работать над документами?
— Почти, — рассеянно ответил он. — Знаешь, Генри, я подумал…
— Неужели? Что-то не верится, — съязвила Генри.
— Девчонка. Плутовка. Молчи и слушай, что я скажу.
Она повернулась к нему и приготовилась слушать.
— Почему бы нам с тобой не съездить в город?
Она с удивлением посмотрела на него.
— Мы ездили в деревню два дня назад. Забыл? Ты еще встречался с местными торговцами.
— Конечно, помню. Я не страдаю забывчивостью, Генри. Я не такой уж старый.
— Даже не знаю, — она была совершенно невозмутима, — по крайней мере тебе тридцать.
— Двадцать девять, — поправил он ее, не догадавшись, что она дразнит его.
Генри улыбнулась:
— Тебя порой так легко одурачить.
— Оставь в покое мою доверчивость. Я хотел бы съездить в город, а не в деревню. Полагаю, мы отправимся в Труро.
О… Труро? — Это был один из крупнейших городов Корнуолла, а Генри объезжала такие за версту.
— Что-то ты не очень обрадовалась.
— Я, я только что… По правде говоря, я недавно была там. — Она почти не лгала. Прошло уже два месяца, но для нее это было как будто вчера. Ей всегда было неуютно среди чужих. Местные жители уже привыкли к ее эксцентричности. Многие из них даже уважали ее. В Труро же она чувствовала себя совсем плохо. Город этот уже не был так популярен, как в прежние годы, но некоторые аристократы все еще ездили туда на отдых. Она слышала, как перешептывались они за ее спиной. Модницы хихикали над ее платьями. Мужчины посмеивались над ее манерами. И наконец, находился кто-нибудь из местных, кто рассказывал им, что это — мисс Генриетта Баррет, которая предпочитает, чтобы ее называли мальчишеским именем Генри, и которая, непонятно почему, все время разъезжает по округе в бриджах. Нет, она решительно не хотела ехать в Труро. Данфорд, не зная о ее терзаниях, продолжал настаивать:
— Но ведь я никогда не был там. Ну пожалуйста, не упрямься.
— Мне и на самом деле что-то не хочется, Данфорд.
Он вдруг понял, что она возражает ему не из упрямства, и внимательно посмотрел на нее. Ему припомнилось, что ей всегда было не по себе в этих странных платьях, но сейчас это было особенно заметно.
— Право, Генри, все будет хорошо. Ну сделай это ради меня. — Он улыбнулся.
И Генри не устояла:
— Хорошо.
— Тогда завтра?
— Как пожелаешь.
Генри почувствовала признаки дурноты, когда на следующий день их экипаж подъезжал к Труро. Боже милосердный, что же будет? Она терпеть не могла эти поездки, но впервые от страха ей было физически плохо. И она понимала, что причиной тому мужчина, беспечно сидевший рядом. Данфорд стал ее другом, и она совсем не хотела терять его. Что он подумает, услышав шепот за их спинами? А если какая-нибудь дама вполголоса выскажется по поводу ее платья с расчетом на то, что будет услышана? Станет ли он стыдиться ее? Будет ли он оскорблен? Генри даже думать об этом боялась.
28 
