19 
Он сердится на Джилли, а не на нее, подумала Милли.
Она встала и собрала грязные тарелки, затем отнесла их на кухню, вымыла и, вытерев руки, застыла, вслушиваясь в тишину и успокаиваясь.
В дальней стене была дверь, которую она прежде не заметила. Наверное, там спальня. Милли никак не могла оторвать от нее глаз, словно ждала, что Чезаре вот-вот появится оттуда — с мокрыми после душа волосами, с обнаженным торсом, с полотенцем, повязанным вокруг бедер.
Она что, ждет его? Хочет, чтобы вышел?
Милли сердито тряхнула головой и отвернулась.
Если он рассердился на Джилли, то вряд ли придет — решил наказать ее таким образом за то, что она сделала. Значит, можно его не опасаться. И себя, своей слабости тоже?
Но все равно, если бы дверь спальни запиралась на ключ, она бы ее заперла.
— Мы собирались искупаться, помнишь?
Голос вырвал Милли из тревожного сна. Приподняв голову с подушки, она натянула на грудь простыню, ругая себя за то, что вчера решила лечь спать голой.
Он стоял в дверях, небрежно прислонившись к притолоке, потрясающе красивый в узких джинсах и тускло-зеленой майке без рукавов.
Милли просто не могла оторвать взгляд от его улыбающегося лица.
Это нечестно!
Уж если даже сестра, вертевшая мужчинами как ей захочется, не смогла устоять и влюбилась, то что говорить о ней!
Победы легко доставались Джилли, и так же быстро мужчины ей надоедали. И она уходила без малейшего сожаления. Однако на этот раз все вышло иначе. Она наконец сама влюбилась, и Милли ее понимала.
Последнюю открытку из Флоренции Джилли отправила, очевидно, как раз когда нанялась в компаньонки к Филомене. Она была уверена, что скоро у нее будут деньги расплатиться с долгами, что ее новый любовник сделает ей предложение.
— Вставай. Мы позавтракаем на пляже, потом поплаваем, — сказал Чезаре, глядя на расцветший на щеках Милли румянец. И, отвернувшись, чтобы не смотреть на простыню, под которой ясно прочерчивались линии ее тела, напомнил себе о своем решении расспросить ее сегодня кое о чем.
Он ушел, а Милли облегченно вздохнула. Как он смотрел на нее… Милли, покраснев, вскочила с кровати, твердя про себя, что у нее все хорошо, она в полном порядке.
Стало быть, Чезаре до сих пор не понял, что перед ним не Джилли, а пока это так, он не станет искать сестру.
Интересно, если бы он подошел, она оттолкнула бы его? Да или нет?
А еще остается несколько дней. Выдержит ли она?
Милли покопалась в вещах Джилли и вытащила ее бикини — три треугольничка, соединенных тесемочками. Милли покраснела. Да она бы в жизни не надела такое!
А Джилли надевала без всякого смущения. Но она же Джилли, не так ли? Значит, надо вести себя и одеваться как она.
Милли, стараясь ни о чем не думать, надела бикини, бледно-желтые шорты, причудливые босоножки и желтую блузку без рукавов, которая завязывалась под грудью, и пошла на кухню.
— Кофе. — Чезаре подтолкнул чашку. Он сидел, выставив длинные ноги, обтянутые выцветшими джинсами. Милли взглянула на его обнаженный до пояса торс и чуть не поперхнулась. Ну, это уж слишком!
Смущаясь под его пристальным взглядом, Милли взяла чашку и, подойдя к открытой двери, остановилась там и стала глядеть на зеленую лощину, чтобы не смотреть на Чезаре. Если бы только знать, что за игру он ведет. Такое впечатление, что он постоянно меняет правила.
До поездки на остров он смотрел на нее с нескрываемым презрением, всем своим видом показывал, что с трудом терпит ее присутствие и избавился бы от нее, если бы не бабушка, ради которой он готов даже на такую жертву.
А сейчас…
— Хороший денек, правда?
Милли не слышала, как он приблизился, и от его голоса, прозвучавшего над самым ухом, по ее спине пробежал холодок.
Она отошла, поставила чашку на стол и выдавила:
— Да, хороший, — продолжая размышлять о том, когда же она поймет, чего он добивается.
— Пойдем? — Чезаре закинул за плечо рюкзак и вышел за дверь.
Милли неуверенно последовала за ним. Тропа, ведущая вниз, к морю, показалась еще круче, чем вчера.
— Давай руку.
— Я сама.
Уж чего Милли не хотела, так это дотрагиваться до него. Чезаре все-таки взял ее за руку и осторожно повел вниз по тропе, помогая ей, словно вел свою возлюбленную. Милли на миг захотелось, чтобы так было на самом деле.
Поймав себя на этой мысли, она выдернула руку, как только они оказались на мелком белом песке пляжа. Чезаре сбросил рюкзак и замер, глядя на море. Милли посмотрела, как он потягивается, словно приветствуя солнце, ласкающее его бронзовую кожу, и отвела глаза.
19 
