70 
Эггин с интересом смотрит на происходящее, но ничего не говорит. Когда клапан палатки закрывается, я поворачиваюсь к префекту.
– А теперь прямо. С кем должен был встретиться Луций? Там, в лесу?
Эггин пожимает плечами. Мне откуда знать, мол. Хорошо, зайдем с другой стороны.
– Но что-то вы знаете?
Префект опять пожимает плечами:
– Я не интересовался делами легата. Это его дело, чем он занимался и что делал в том лесу. Но мне жаль, что он погиб – так глупо. И еще сильнее жаль, что он угробил вместе с собой девятнадцать отличных солдат.
Что там сказала Туснельда? «Твой брат – великий человек. Все германцы так думать». Так вот, «римляне так не думать». Я говорю:
– Вам не нравился Луций, префект. Я это вижу. Почему?
Молчание.
– Префект?
– Ваш брат слишком любил варваров, – говорит Эггин наконец.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Слишком, – повторяет префект лагеря.
И я не могу понять – то ли он издевается, то ли префекта на самом деле это задевало. Проклятье, как все сложно. Другая страна, другие люди…
В воздухе плывет пар, поднимающийся от чаши с водой. Изгибается… течет, как некий призрачный зверь.
На большие игры в Рим привозят животных – чем экзотичнее, тем лучше.
Однажды привезли белого медведя. Настоящее чудо. Говорят, такие звери водятся где-то очень далеко – на самом севере, в местах, где круглый год лежит снег. Там никогда не заходит солнце, а если заходит, то не возвращается обратно годами. И там живут эти медведи – огромные, гораздо больше наших, бурых.
Длинное вытянутое тело. Желтая свалявшаяся шерсть. И совершенно жуткая морда. Говорят, те, кто его видел, этого медведя с белой шкурой, испытали самый жуткий страх в своей жизни…
Я хмыкаю. Смешно. Видимо, там, за Ахероном, обитают только германцы и белые медведи.
Интересно, что подумал белый медведь, когда его привезли в Рим? Слишком тут жарко? Или – что это за фигня вокруг меня творится?
«Действительно, – думаю я. – Что это за фигня вокруг меня творится?»
– Мой брат… Луций. Я слышал, его называли Любителем Варваров, – говорю я. – Что это значит?
Другими словами: «Брал мой брат взятки или нет?» Я хочу знать.
Эггин некоторое время рассматривает меня так, словно это я – белый медведь, привезенный в Рим на большие игры. И, кроме своей клетки, ни хрена в Риме не видел.
– Понятия не имею, – говорит он. – Я простой солдат, где мне размышлять о высоких материях…
…Рыжая «волчица» в окне лупанария. Высокие материи, ага, ага.
– А если попробовать?
Эггин усмехается уголками губ.
– Думаете, его так прозвали за любовь к варварам? Думаете, ваш брат понимал и ценил гемов? Тифону в задницу железный гвоздь! Конечно нет. Любил ли он варваров? Ага. – Префект ухмыляется. – Кого-то из них и любил, да.
– Что вы имеете в виду, префект?
– Как вы все-таки молоды, легат, – говорит Эггин. – Хотя, возможно, это чересчур сложно для гражданского…
Меня только что обозвали «мальчишкой» и «дураком». Забавное утро, ничего не скажешь.
– Мы отклонились от темы, – говорю я.
– Как бы вам объяснить, легат… Ваш брат Луций любил не самих варваров…
– А кого?
Пауза. И тут я понимаю: кого. Но все равно позволяю Эггину ударить первым. Он прав: я мальчишка и дурак. И еще – белый медведь, впервые оказавшийся в Риме. Как я раньше не догадался…
– А их женщин, – говорит Эггин. – А в последнее время – одну женщину. Та девчонка… как ее? Туснельда.
Туснельда, думаю я. Во мне нет ни злости, ни особого удивления – Луций и германка, почему бы и нет? Мой брат – необыкновенный человек, Туснельда – прекрасна. Будь все проклято, думаю я. Тифон стоглавый… чтоб тебя…
Я молчу.
Над головой Эггина медленно изгибается дым от курильниц. Я чувствую запах горящих благовоний. Мирра и сандал. Ладан и дохлые комары.
Ты смотри. Отомстил мне префект за рыжую «волчицу» в том окне. Отыгрался.
– Спасибо, префект, за откровенность. Еще вопрос: у моего брата здесь были враги?
…Когда префект уходит, я некоторое время сижу без движения, глядя перед собой. Думаю.
Луций и Туснельда. Мой серьезный старший брат и – юная германка. Интересное сочетание. Мне трудно представить их вместе. Возможно, потому… Я сжимаю зубы, качаю головой. Надо же, не ожидал от себя.
Возможно, потому, что совсем не хочу этого представлять.
* * *
Пасмурно. Серые ряды палаток. Утренняя суета. Легион готовится к торжественному построению.
70 
