47 
— Нет! — Это было уже выше ее сил. — Гейб, нет… пожалуйста!
— Да! — Слово прозвучало холодно и твердо. — Это просто необходимо, Рейчел. Я не в состоянии видеть в тебе только сестру. Пытался, но безуспешно. Поэтому, когда мы с Кэсси поженимся, то тут же уедем. А для тебя самое разумное — забыть обо мне и найти себе кого‑нибудь другого.
— Никогда! Я просто не смогу!
Ее ответ пробил защитный барьер, которым он отгородил свои чувства.
— Боже мой, дорогая, не говори так! Ты должна найти себе кого‑нибудь… и начать жить за ново. Если я буду знать, что ты счастлива, то смогу перенести все.
Счастлива? Без него? Это невозможно. Но она знала, что сказать ему об этом означало бы только усугубить его страдания, и поэтому прикусила язык, принудив себя хранить молчание.
Медленно, устало, как будто постарев за эти минуты лет на десять, Гейбриел оторвался от стены.
— А теперь я ухожу.
— К Кэсси?
— К Кэсси, — решительно подтвердил он. — Либо это, либо напиться до бесчувствия. Но если я напьюсь, то не уверен, что не вернусь сюда, а этого делать никак нельзя. Нельзя до тех пор, пока не вернется твоя мать. Если бы я мог, то до свадьбы пожил где‑нибудь в другом месте, но тогда люди начнут задавать ненужные вопросы.
— Гейб… — попыталась запротестовать Рейчел, но он жестом заставил её замолчать.
— Рейчел, пожалуйста, не останавливай меня. Не усугубляй ситуацию. У нас нет выбора, и ты это знаешь.
Но как могла она дать ему уйти, зная, что это навсегда? Что они никогда больше не останутся наедине?
— Можешь ли ты поцеловать меня на прощание? Всего один поцелуй?
Она знала ответ еще до того, как он заговорил. И все же отрицательное движение головы было самым горьким переживанием из всех, которые Рейчел перенесла в жизни.
— Ты знаешь, что нет, ангел мой. Потому что не ограничусь одним поцелуем. Если я снова коснусь тебя, то не смогу ответить за последствия. Поэтому дай мне уйти, дорогая, это единственное, что я в силах для тебя сделать. Дай мне уйти, но помни, что, где бы я ни был и что бы ни делал, ты всегда будешь со мной, в моем сердце, моих мыслях, и этого у меня никто не отнимет.
Рейчел не знала, откуда у нее взялись силы отпустить его, сидеть и смотреть, как он идет к двери и открывает ее.
— Я люблю тебя, — сказал напоследок Гейбриел, и дверь за ним закрылась.
— Рейчел! Рейчел! Эй, соня, телефон!
Недоуменно моргая, Рейчел оглянулась и сквозь открытую дверь увидела секретаршу, машущую ей телефонной трубкой.
— Телефон! — повторила она. — Это тебя!
— А… сейчас иду!
Но прежде чем Рейчел успела окончательно прийти в себя, Алиса вновь приложила трубку к уху.
— Что? Но… Ладно, я ей скажу… Повесили трубку, — сообщила она наконец— то подошедшей Рейчел.
— Повесили? Но кто это был?
— Какая— то женщина. Она не назвалась. Но сказала, что говорит от имени твоей матери.
— Моей матери?
Рейчел ничего не понимала. Зачем матери поручать кому— то звонить ей? Если только…
— В чем дело? Что‑нибудь не так?
— Не с твоей матерью, но женщина сказала, что Гейбриел… Это тот самый Гейбриел? Мистер Тернан?
— Гейбриел! — Рейчел насторожилась. — Что насчет Гейбриела?
— Она сказала, что он очень плохо себя чувствует. Кажется, что— то с сердцем.
С сердцем! Подбежав обратно к столу, Рейчел схватила сумочку и торопливо надела жакет.
— А сказали, куда надо идти?
— Домой. И лучше поторопись. Она добавила, что это очень серьезно…
Остального Рейчел уже не слышала. Гейбриел нездоров. Что— то с сердцем. Господи, пожалуйста, пусть с ним будет все в порядке! Пожалуйста!
К счастью, уличное движение в этот пасмурный, типично английский весенний день было не слишком интенсивным, потому что Рейчел не обращала внимания на дорогу. Всеми мыслями она была уже дома, с Гейбриелом.
Его сердце? Он был слишком молод для того, чтобы перенести инфаркт. А может быть, это какой‑нибудь врожденный порок? Или…
О Боже, только не это! У нее даже кровь похолодела в жилах. Не мог же Гейбриел решиться на столь ужасный поступок, как самоубийство. Правда, когда она видела его в последний раз, он выглядел ужасно, но неужели их объяснение подействовало на него настолько сильно?
Наконец— то подъехав к дому, Рейчел резко затормозила, не заботясь ни о машине, ни о том, где ее поставить. Выскочив наружу, она сломя голову бросилась к уже открытой входной двери.
47 
