51 
— О, дорогая, в чем дело? Неужели вы его любите?
— Всем сердцем. Рейчел вытерла слезы тыльной стороной ладони, но на их месте тотчас же появились новые. Скрывая до сего дня свои страдания, она вдруг обнаружила, что сдерживать эмоции становится все невозможнее.
— Но все погибло. Я люблю его, но никогда не смогу выйти за него замуж. Это было бы противоестественно. А Гейбриел…
Рейчел не могла продолжать. Окончательно расклеившись, она излила свое сердце в слезах. Идущие откуда— то из глубины конвульсивные рыдания сотрясали ее тело.
Сквозь завесу слез она с трудом видела, как Лили села рядом с ней и, обняв за плечи, просто ждала, пока эта буря утихнет. Потом открыла сумочку, вытащила оттуда носовой платок и вложила его в руку Рейчел.
— Мне кажется, нам с вами надо поговорить… Я хочу сказать, поговорить откровенно. А теперь вытрите глаза и скажите мне, кто вбил вам в голову эти сумасшедшие идеи?
— Гейбриел, — все еще всхлипывая, ответила она. — И это вовсе не идеи, а факты. Ужасные, ненавистные факты!
Тут она выложила все, каждую деталь того, в чем признался ей Гейбриел, выложила без остановки и запинок, даже когда подошла к самому пугающему ее моменту во всей этой истории — тому, что она является незаконнорожденной дочерью Грега Тернана. Но Лили Тернан выслушала все это с неожиданным спокойствием, молча, если не считать редкого подбадривающего бормотания.
Когда печальный рассказ подошел к концу и Рейчел замолчала, Лили, глубоко вздохнув, поднялась на ноги и нажала кнопку звонка, вызывающего миссис Рейнолдс.
— Нам обеим не помешает крепкий чай, — сказала она, и, несмотря на видимое спокойствие, в голосе ее было что— то, позволившее Рейчел думать, что Лили восприняла услышанную историю совсем не так безразлично, как казалось. — А потом, когда вы достаточно успокоитесь, я кое— что расскажу вам о своем сыне. То, что я не рассказывала никому и никогда в жизни.
Лили давно ушла, а Рейчел, свернувшись клубочком в кресле и бездумно уставившись в пространство, все пыталась разобраться в том, что только что услышала. Откровения матери Гейбриела казались настолько невероятными, что трудно было в них поверить, а в особенности тому, как это может повлиять на всю ее жизнь. Она до того ушла в свои мысли, что не слышала шума подъехавшей к дому машины и обнаружила присутствие в доме Гейбриела только тогда, когда он с ней заговорил.
— Рейчел? — В его голосе слышалось беспокойство. — Что ты делаешь дома в такое время дня?
Подняв голову, Рейчел встретилась с ним взглядом. Гейбриел выглядит измотанным, с грустью подумала она. Одетый во все черное, только подчеркивающее его бледность, он, казалось, находился на грани полного истощения. Нет, она не может выложить ему все, что ей стало известно вот так сразу, без подготовки.
— Я просто задумалась, осторожно ответила она. — Где ты был?
— Выходил, — бросил он и, увидев, что столь короткий ответ не удовлетворил Рейчел, добавил почти сердито: — Гулял вдоль реки, пытался собраться с мыслями. Потом пошел к Кэсси. Не обходимо было поговорить с ней, извиниться за те страдания, которые я ей причинил.
— С ней все в порядке? — В голосе Рейчел звучало искреннее беспокойство. Она сама пере жила в жизни вполне достаточно, чтобы пони мать, что творилось сейчас в душе Кэсси.
— Она справится. Мне кажется, Кэсси давно поняла, что из нашего брака ничего хорошего не выйдет, что она не будет со мной счастлива. Глубоко в душе мы оба чувствовали, что не подходим друг другу, и у нее хватило смелости разорвать наши отношения, пока дело не зашло слишком далеко.
— Она замечательный, благородный человек, — сказала Рейчел абсолютно искренне. — И заслуживает счастья. Кое в чем она походит на твою мать.
— Мою мать? — Что— то промелькнуло в его взгляде. Недоумение? Беспокойство? Она так и не смогла понять, что именно. — Когда ты видела мою мать?
— Она была здесь сегодня днем. Неожиданно решила вылететь раньше и пришла сюда в надежде найти тебя. Мы долго разговаривали.
— О чем именно?
— В основном о тебе. И немного о ее взаимоотношениях с Грегом… Она оставила тебе письмо.
Нахмуренные брови выдавали сомнения и озабоченность Гейбриела.
— Письмо? Но зачем?
Нелегко было казаться спокойной, когда единственное, чего хотелось, это вскочить с кресла и попросить скорее прочитать его. А еще лучше самой рассказать ему все.
51 
