54 
Через полчаса она уже изучала свое отражение в зеркале со смешанным чувством удовлетворения и смущенного недоверия. Неужели она настолько изменилась за эти пять с половиной лет? Оставалось только надеяться, что мнение Гейбриела окажется таким же. Если, конечно, она рискнет сделать то, что задумала.
Однако, оглядев себя еще раз, Рейчел вновь засомневалась. А что, если она ошибается и нужно дать Гейбриелу время? Что, если на самом деле он не желает ее? Может быть, вся ее привлекательность заключалась лишь в том, что она была для Гейбриела запретным плодом?
Проверить это можно было лишь одним способом. Испытывая неприятный холодок внутри, она открыла дверь спальни и чуть не закричала от испуга при виде стоящей на верхней площадке лестницы высокой, атлетически сложенной фигуры.
— Осторожнее!
Рука Гейбриела была поднята, видимо, он собирался постучать в дверь, но теперь воспользовался ей, чтобы поддержать за плечо пошатнувшуюся Рейчел.
— Извини, я не собирался тебя пугать. — Судя по голосу, он нервничал не меньше ее самой. — Неужели ты не слышала, как я поднимаюсь по лестнице?
— Я… я просто думала кое о чем.
Рейчел было трудно дышать, но не потому что она чуть не упала, а из— за физической близости Гейбриела.
— Я тоже. — Он криво усмехнулся. — Я многое передумал и… Рейчел, извини меня! Я был просто не в себе.
— Я понимаю…
— Ничего не соображал, действовал просто автоматически. Никак не мог поверить в то, что узнал… До меня просто никак не доходило. Слишком все это неожиданно.
— Я знаю… — опять начала было Рейчел, но в своем стремлении открыться Гейбриел едва ли слышал ее.
— Это должно быть похоже на переживания заложников, которых много лет продержали в плену. Они жаждут свободы, мечтают и молят о ней, но, когда она наконец настает, не знают, как ею распорядиться, и даже не верят своему избавлению. Я просто испугался, Рейчел. Это казалось слишком чудесным, чтобы быть правдой.
— Гейб, я знаю! — Она взяла его за руку, и на этот раз Гейбриел не сопротивлялся. — Поверь мне, я тоже испытывала нечто в этом роде.
— Да, я полагаю, что ты должна была… — Внезапно он замолчал и, словно впервые увидев ее, замер в неподвижности. — Рейчел, что, черт побери, на тебе надето?
— Ты его помнишь?
Испытывая непонятную легкость во всем теле, Рейчел повернулась кругом, демонстрируя серебристое кружевное платье, сохранившееся со времени ее девятнадцатилетия.
— Помню ли я его? — Теперь его голос изменился, стал гуще и богаче интонациями, в нем появился оттенок чувственности. — Разве его можно забыть? Но оно выглядит не совсем таким, каким было раньше…
Откровенно чувственный взгляд Гейбриела разрядил некоторую напряженность обстановки, и Рейчел рассмеялась:
— Так и должно быть. С тех пор как оно было на мне в последний раз, я немного подросла.
— В этом не может быть никакого сомнения.
Взгляд темно— карих глаз, задержавшись на чуть не вырывающейся из— под кружев груди, скользнул вниз, к полоске тонкого материала, прикрывающего бедра. Если пять с половиной лет назад платье казалось коротким, то сейчас выглядело просто— напросто неприличным.
Впрочем, на это Рейчел и рассчитывала, но все же, ожидая реакции Гейбриела, задержала дыхание. Вот он, решающий момент. Все или ничего! Со щитом или на щите!
— Ты выросла и пополнела, — внезапно охрипнув, сказал он, — но все в нужных местах. И совсем не похожа на ту девочку…
— Это потому, что я уже не она, Гейб. — Ее голос слегка дрожал, настолько велика была важность того, что она сейчас говорила. — С той поры как мне было девятнадцать, мы оба сильно изменились, и, подобно моему платью, наши личины не совсем нам подходят. Мы должны избавиться от прежних представлений, взглянуть на вещи по— новому. Не стоит возвращаться назад, надо идти вперед… Если ты, конечно, хочешь…
Рейчел не в состоянии была продолжать. Ее глаза молили, сердце замерло в ожидании. Гейбриел молчал, его нахмуренные брови казались ей плохим признаком. Наконец он медленно кивнул.
— Я хочу, — услышала она, и в этих словах звучало такое ничем не прикрытое желание, такая откровенная страсть, что на глаза ее навернулись слезы. — Боже мой, Рейчел, я хочу этого больше всего на свете. Хочу тебя… — С глубоким, прерывистым вздохом Гейбриел протянул дрожащую руку и нежно коснулся ее щеки. — Эти пять лет были для меня настоящим адом, дорогая. Худшим временем в моей жизни. Все это время ты была для меня словно обвешана объявлениями, гласящими: «Не трогать! Запрещено! На рушение границ владения карается по закону!». Я заставлял себя крепиться, никогда больше не думать о тебе как о возлюбленной, поэтому не мог сразу переключиться с одного настроения на другое, особенно когда они диаметрально противоположны.
54 
