Особенно,... 
163 
— Они не оставили записки? — спросил он. Арден Бензенхейвер уставился на него. Доктор смотрел на пол. — Я хочу сказать о выкупе, — прибавил Стэндиш. Он привык мыслить логически. Кто-то как будто упомянул похищение, значит, похитители должны потребовать выкуп.
— Никакой записки не найдено, мистер Стэндиш, — сказал Бензенхейвер. — Да и не похоже это на похищение с целью выкупа.
— Они были в спальне, а Ники сидел на своем стуле перед закрытой дверью, — рассказывала Марго, — Но я видела Хоуп, когда они уходили. С ней, Дорси, все было в порядке.
Стэндишу не сказали про трусики Хоуп, найденные на полу у кровати. Но бюстгальтера не было. Марго сказала, что миссис Стэндиш из тех женщин, что всегда носят лифчик. Было установлено также, что ушла она из дому босиком. На парне была рубашка Дорси, Марго узнала ее. Номер пикапа она полностью не разглядела; номер был сельский и, судя по первым цифрам, выдан в этом округе. Вот и все, что она могла о нем сообщить. Задний номер был заляпан грязью, переднего вообще не было.
— Мы их найдем, — заявил Арден Бензенхейвер. — Не так уж много в округе бирюзовых пикапов. Ребята шерифа наверняка знают их все.
— Ники, что здесь произошло? — спросил Дорси Стэндиш у мальчика, сидевшего у него на коленях. — Что с мамой? — Мальчик показал на окно. — Значит, он хотел ее изнасиловать? — обратился ко всем Дорси Стэндиш.
— Пока ничего не известно, Дорси, — сказала Марго.
— А когда будет известно? — спросил Дорси.
— Простите, что мне приходится задавать вам такой вопрос, — сказал Арден Бензенхейвер. — Встречалась ли ваша жена с кем-нибудь, вы ничего такого не замечали?
Стэндиш, услыхав этот вопрос, потерял дар речи, хотя внешне, казалось, серьезно обдумывает его.
— Нет, не встречалась, — ответила за него Марго. — Я это точно знаю.
— Мне хотелось бы услышать ответ из уст мистера Стэндиша, — сказал Бензенхейвер.
— Боже! — воскликнула Марго.
— Думаю, что нет, — ответил Стэндиш.
— Конечно, нет, Дорси, — сказала Марго. — Пойдемте погуляем с Ники.
Марго была большой хлопотуньей и очень нравилась Хоуп. Раз пять на день она убегала куда-то из дому, и у нее вечно оставалось какое-то неоконченное дело. Дважды в год она отключала телефон и снова включала; она просто была не в силах совладать с собой, как курильщик не может расстаться с вредной привычкой. У Марго были дети, они целый день проводили в школе, и она часто присматривала за Ники по просьбе Хоуп. Дорси Стэндиш почти не замечал Марго, он знал, что она добрая, отзывчивая женщина, но эти качества не могли привлечь к ней его внимание. И вот сейчас он впервые заметил, что Марго не очень хороша собой, нет в ней волнующей мужчин привлекательности; никто никогда не захочет изнасиловать ее. А Хоуп, подумал он с горечью, красивая женщина. Любой мужчина мог бы пожелать ее.
Дорси Стэндиш заблуждался; он не знал природы этого преступления; для насильника внешность женщины не играет роли. Известны случаи, когда насиловали маленьких девочек, старух, даже животных, даже трупы женщин.
Инспектор Арден Бензенхейвер, которому был хорошо известен этот вид насилия, простился с присутствующими, сказав, что немедленно вылетает на поиски бирюзового пикапа.
На открытых пространствах инспектор Бензенхейвер чувствовал себя гораздо лучше. Службу в полиции он начинал с должности ночного патрульного, его машина курсировала по старому шоссе № 2 между Сандаски и Толидо. Летом вдоль шоссе всю ночь работали пивные бары под самодельными вывесками: „Кегельбан“, „Бильярдная“, „Копченая рыба“, „Живая приманка“. Арден Бензенхейвер неторопливо объезжал залив Сандаски и ехал затем вдоль озера Эри до Толидо, высматривая машины с подвыпившими подростками и рыбаками, любившими поиграть с ним в кошки-мышки на этой плохо освещенной двухполосной дороге. Позднее, когда он был начальником полиции в Толидо, его возили днем по шоссе № 2. И все эти бары с „живой приманкой“, реками пива и другими удовольствиями выглядели при солнечном свете довольно тихими и безобидными. Почему-то это вызывало в его воображении старого громилу, который раздевается перед дракой; сначала видишь толстую шею, крепкую грудь, мускулистые руки, а потом вдруг появляется бледный, беспомощный животик.
Арден Бензенхейвер ненавидел ночь. И настырно требовал от властей Толидо улучшить освещение города по субботам. В Толидо жили преимущественно рабочие, и Бензенхейвер был уверен, если власти раскошелятся на яркое освещение в субботние ночи, вдвое сократятся драки с увечьями, бандитские нападения, изнасилования. Но власти эту его идею сочли завиральной. К его идеям вообще относились прохладно, поскольку методы его работы многим казались сомнительными. Здесь же, среди этих просторов Бензенхейвер отдыхал душой. Он всегда мечтал видеть вверенную ему территорию как на ладони. И вот он летит на вертолете, под ним плоская равнина, и он отстраненным взглядом наблюдателя обозревает свое небольшое, хорошо освещенное королевство.
163 
