Особенно,... 
161 
Один за другим проехали два грузовика; где-то сзади ей почудился сигнал еще одной машины. Она заработала быстрее, он поднял колени еще выше. Ей показалось, что пикап прибавил скорость. Мимо прошла легковая машина, совсем близко. Ее сигнал оглушил их.
— Мать твою! — крикнул Орен ей вдогонку; он начал подпрыгивать на сиденье, тревожа ее сломанный нос. Хоуп пришлось быть очень осторожной — не дай Бог причинить ему боль, хотя ей очень этого хотелось. „Только бы он потерял голову“, — подбадривала она себя.
Неожиданно раздался шорох гравия под днищем машины. Но они ни во что не врезались и не свернули с шоссе, просто пикап съехал на правую обочину и остановился. Мотор заглох. Обеими руками он сжал ее лицо; бедра его напряглись и ударили ее. „Я захлебнусь“, — подумала она, но он уже поднимал ее лицо со своих колен.
— Подожди! — закричал он. Мимо пронесся грузовик, разбрасывая гравий, и заглушил его слова. — Я его не надел, — объяснил он. — Может, у тебя какие бациллы, и я заражусь.
Хоуп села на колени; ободранные губы у нее горели, переносица пульсировала. Он собрался надеть презерватив, но, выдернув его из пластикового пакетика, с недоумением уставился на него, как будто ожидал увидеть что-то совсем другое, а может, просто не знал, что с ним делать.
— Снимай платье! — велел он, ее взгляд смущал его.
По обеим сторонам дороги тянулись кукурузные поля, немного впереди — оборотная сторона рекламного щита. Нет ни домов, ни указателей, ни перекрестков. И никаких машин — ни легковых, ни грузовых. Ей показалось, что сердце у нее сейчас остановится.
Орен Рэт сорвал с себя рубашку ее мужа и вышвырнул в окно; Хоуп видела, как она падала на дорогу. Ботинки он снял, держа ноги на тормозной педали, ударившись бледными худыми коленями о руль.
— Подвинься! — приказал он.
Ее прижало к правой дверце, и она знала, что, даже если бы ей удалось выскочить, он легко бы ее догнал. Она босиком, а у него не ступни, а задубевшие подошвы.
Он долго возился с джинсами, держа скатанный презерватив в зубах. Наконец он их стянул, куда-то бросил и стал напяливать презерватив с таким остервенением, словно пенис у него был таким же бесчувственным, как кожаный хвост черепахи. Хоуп стала расстегивать платье, еле удерживая слезы. Тогда он сам потянул платье через голову, но оно никак не снималось — мешали руки. И он с силой задрал ее руки над головой.
Он был очень длинный и не помещался в кабине. Нужно было открыть одну дверцу. Она потянулась было к ручке, но он укусил ее в шею.
— Нельзя! — заорал он и стал дергать ногами; она увидела кровь на одной лодыжке — он поранился о руль; наконец мозолистой пяткой он ударил по ручке левой дверцы и обеими ногами распахнул ее. Поверх его плеча ей видна была серая полоса шоссе; его длинные ноги высунулись наружу в сторону проезжей части. Но на шоссе в этот миг никого не было. У нее сильно заболела голова, вдавленная в правую дверцу. Извиваясь под ним, Хоуп попыталась отодвинуться; в ответ на это ее движение он издал какой-то нечленораздельный звук. Пенис, одетый в резину, скользнул по ее животу. Тело резко напряглось, и он изо всех сил укусил ее в плечо. Он кончил.
— Черт! — закричал он. — Уже все!
— Да нет, — обняла она его, стараясь утешить. — Постарайся еще раз.
Она знала: если он решит, что это все, он ее убьет.
— Только не спеши, — шепнула она ему в ухо, пахнущее пылью. Она послюнявила палец, чтобы увлажнить себя. Боже, подумала она, он ведь не сможет войти в меня, но, потрогав, обнаружила, что презерватив у него смазан специальным маслом.
— О! — воскликнул Орен. Он лежал на ней, подчиняясь ее командам, казалось, все это было для него внове. — О-о! — простонал он еще раз.
„Что же дальше?“ — спросила себя Хоуп. Она замерла. Красным пятном мимо них пролетела легковушка, отчаянно сигналя; из салона донеслись негромкие крики одобрения. Ну конечно, нас приняли за любовную парочку, пристроившуюся на обочине, подумала она. Здесь, наверно, все так делают. И никто не остановится, разве что полиция. Она представила себе, как над плечом Рэта появляется загорелое лицо полицейского с квитанцией на штраф. „Только не на дороге, приятель“, — говорит он. Тут бы она закричала: „Меня насилуют!“ Но полицейский наверняка заговорщически подмигнул бы Орену Рэту и поскорее убрался.
Растерянный Рэт, казалось, пытался осторожно что-то нащупать в ней. Интересно, подумала Хоуп, сколько времени ему надо, чтобы кончить второй раз? Он ей представлялся не человеком, а козлом, а бульканье, которое он издавал горлом прямо ей в ухо, было, мнилось ей, последним, что она слышит в жизни.
161 
