92 
– Минуточку!
Альдо бросился в кабинет, чтобы заглянуть в расписание встреч. По крайней мере, такое оправдание он придумал для себя самого, чтобы дать бешено колотившемуся сердцу время успокоиться. Кроме того, оттуда он мог продолжить разговор с личного аппарата.
– В одиннадцать часов вас устроит? – предложил он.
– Вполне! Значит, в одиннадцать. Желаю вам доброй ночи...
Ночь, однако, получилась неспокойной. Возбужденный и немного встревоженный, Альдо довольно долго не мог уснуть, и лишь постепенно понял, что в глубине души скорее рад этому гостю, чей приезд, возможно, слегка оживит ставший на редкость мрачным дом. Даже Чечина в последнее время перестала петь, и пораженные этим обстоятельством горничные начали передвигаться по дому совершенно бесшумно. Так что к назначенному часу князь был полностью готов, облачившись в темно-серый костюм в мелкую клеточку и украсив его галстуком оттенка старого золота, и в ту минуту, как Анджело Пизани открыл перед Морицем Кледерманом дверь его кабинета, он притворился погруженным в созерцание прелестного старинного ожерелья из кораллов и мелкого жемчуга. Хозяин поспешно вскочил навстречу гостю.
– Рад снова видеть вас, дорогой князь! – произнес тот, сердечно пожимая протянутую ему руку. – Наверное, вы – единственный человек, способный помочь мне разгадать одну небольшую тайну и тем самым помочь исполнить заветное желание...
– Если только это в моей власти, буду счастлив вам помочь. Прошу вас, садитесь... Могу ли я предложить вам чашечку кофе?
Швейцарский банкир, больше похожий на одевающегося в Лондоне американского священника, наградил хозяина дома одной из своих редких улыбок.
– Вы меня искушаете. Я знаю, что в вашем доме кофе варят особенно вкусно. Ваша бывшая секретарша часто мне об этом рассказывала...
Вместо ответа Морозини позвал Анджело и распорядился принести, кофе, потом сел на прежнее место и, стараясь говорить безразличным тоном, спросил:
– Как она поживает?
– Думаю, хорошо. Лиза, вы сами знаете, из тех перелетных птичек, которые не так часто дают о себе знать. Единственное исключение – ее бабушка, видимо, у нее она сейчас и находится... Кстати, скажите, довольны вы были ее работой?
– Больше, чем доволен! Она была незаменимой сотрудницей...
За стеклами очков в роговой оправе, закрывавших часть гладко выбритого, с тонкими чертами лица, темные глаза Кледермана, так напоминавшие глаза его дочери, на мгновение вспыхнули.
– Мне кажется, – сказал он, – ей здесь нравилось, и я сожалею о том, что вынужден был, в силу обстоятельств, разоблачить ее невинную хитрость... Но я приехал в Венецию не для того, чтобы рассказать вам о Лизе. Причина вот в чем: через две недели моя жена празднует свой день рождения одновременно с годовщиной нашей свадьбы. По этому случаю...
Появление Дзаккарии с кофе помогло Альдо справиться с собой: меньше всего ему хотелось после разговора о Лизе слышать имя Дианоры, прежней его любовницы! Дождавшись, пока Дзаккария расставит на столике чашечки и вазочки – за вкрадчивыми жестами дворецкого скрывалось живейшее любопытство, ведь он тоже очень любил «Мину», и внезапный приезд ее отца был для него целым событием, – Мориц Кледерман продолжал прерванную речь:
– По этому случаю я хочу подарить ей ожерелье из рубинов и бриллиантов. Я знаю, что она давно мечтает о хороших рубинах. В то же время случай – вполне можно назвать его и так – сделал меня обладателем исключительного камня, индийского, если судить по цвету, происхождения, но, вне всяких сомнений, очень древнего. Однако, несмотря на все мои познания в истории драгоценностей, – а вы должны согласиться, что они довольно обширны, – я не могу докопаться, откуда он мог взяться. Поскольку это кабошон, я одно время предполагал, что рубин мог быть в числе сокровищ герцогов Бургундских, но...
– Вы привезли его с собой? – спросил Альдо внезапно севшим голосом, в горле у него пересохло.
Банкир взглянул на собеседника со смешанным выражением удивления и сочувствия.
– Дорогой князь, вы должны были бы знать, что никто не станет разгуливать с камнем такой величины в кармане, особенно – позвольте сказать вам об этом – в вашей стране, где иностранцы подвергаются самой суровой проверке.
– Можете ли вы описать мне рубин?
– Разумеется. Вес приблизительно тридцать карат... о, как же мне раньше в голову не пришло! Я не случайно только что упомянул о герцогах Бургундских – ведь рубин по форме и величине точь-в-точь повторяет Розу Йорков, тот проклятый алмаз Карла Смелого, что доставил и вам, и мне столько неприятностей...
92 
