Особенно,... 
134 
— В чем дело? — спросил он холеного майора НКВД, сопровождавшего арестованного.
— Паникер… Берия лично приказал арестовать и расстрелять без суда.
— За что?
— Известил штаб, что к Москве идет по шоссе колонна танков немцев и что она уже за Можайском.
— Это правда? — резко обернулся Скарабеев к летчику, шедшему с поникшей головой, без ремня.
— Правда… час назад я сам видел… пятьдесят один танк, машины с пехотой.
— Паникер, товарищ генерал армии, — зло проговорил майор и толкнул арестованного в спину.
— Отставить! — приказал Скарабеев и тут же добавил: — Рядом аэродром, садитесь на спарку и немедленно проверить. Вы полетите с ним, майор!
— Товарищ генерал, я исполняю особый приказ своего начальства, он увезет меня к немцам.
— Я прикажу немедленно вас расстрелять, немедленно, — жестко и презрительно-тихо проговорил Скарабеев и приказал летчику: — Слетать и тут же вернуться… если это правда… там нет у нас никаких частей и истребительных заслонов. Садитесь в мою машину и дуйте на аэродром. Я буду ждать. Немедленно вернуть пилоту ремень и личное оружие… я ему верю.
— Товарищ генерал армии, я и на самолете ни разу не летал, — заикнулся было майор, но осекся, поймав грозный взгляд, и понял, что шутки кончились…
Через час машина Скарабеева вернулась, и в штаб влетел все тот же майор, испуганный и запыхавшийся, доложил:
— Сведения подтвердились, уточнили… пятьдесят четыре танка, колонна бронемашин и грузовиков с солдатами идут прямым ходом на Москву. Я сам считал, нас обстреляли…
— Где летчик?
— На улице.
— Позвать сюда, — когда пилот вошел и козырнул, он сказал: — Вы заслужили Орден Красного Знамени! Спасибо, браток, выручил… — и сам вручил ему награду.
— Служу Советскому Союзу! Можно идти?
— Идите, — Скарабеев улыбнулся, видя радость на лице спасенного им человека.
Когда они вышли, Скарабеев сурово оглядел лица присутствующих военачальников и проговорил:
— Что будем делать? Немцы идут к Москве… Довоевались? Как вы могли не укрепить стратегически важное шоссе, танкоопасное направление?! Такую колонну трудно остановить… невозможно выбросить войска им наперерез… они почти в дамках. Есть бомбардировщики на аэродроме?
— Есть, но израсходованы бомбы… есть транспортные самолеты ТБ-3, можно послать в Москву на склады… — оправдываясь промямлил генерал-летчик.
— Не успеть… — Скарабеев задумался, еще прошелся по комнате и приказал: — Готовить десант…
— Нет парашютов, — опять подал голос летчик.
— Готовить десант! — опять повторил Скарабеев… — когда я ехал сюда, видел на марше свежий полк сибиряков недалеко от аэродрома, задержать его и повернуть к самолетам. Едем туда…
Когда решили еще несколько важных вопросов и прибыли на аэродром, полк был уже выстроен невдалеке от транспортных самолетов. В новеньких белых полушубках, хорошо вооруженный полк замер.
— Братья!!! — зычно крикнул Скарабеев, — колонна немецких танков прорвалась к Москве и скоро будет в столице… Нет средств их остановить, а надо это сделать, чтобы не посеять панику и не пролить невинную кровь мирных людей. Я вам не могу приказать пойти на такое… я прошу вас… Нужны только добровольцы… Вот в тех машинах собраны противотанковые ружья и гранаты, взрывчатка… Ставлю задачу, равной которой не было в истории войн… Вы видите, что сама природа встала на защиту святого Отечества и навалила много снега. На бреющем полете из транспортных самолетов надо выбросить десант перед танковой колонной и остановить ее… Нужно будет прыгать в снег без парашютов — их нет… Нет у нас и иного выхода… Добровольцы! Три шага вперед…
Колыхнулся… и единым монолитом сделал три шага весь полк… ни единого человека не осталось.
— С Богом! Таких солдат нет ни в одной армии мира… и никогда не будет, — Скарабеев низко поклонился солдатам и приказал: — Раздать противотанковые средства…
Транспортные самолеты тяжело отрывались от земли и брали курс на Можайск. Скарабеев печально смотрел им вслед, заложив правую руку под шинель. Обеспокоенный ординарец спросил:
— Что, с сердцем плохо, товарищ генерал армии?
— Все нормально.
Скарабеев судорожно сжимал на сердце во внутреннем кармане панагию, губы его неслышно шептали молитву. Потом не страшась никого, когда оторвался от земли последний самолет, резко перекрестился и тяжело пошел к машине. Усаживаясь проговорил шоферу:
134 
