Особенно,... 
105 
Элинор подобрала цветок. «Значит, Харт все-таки жив», — подумала она, прижав цветок к груди, к сердцу. Ее душили слезы, но она сдерживала их.
К дереву подошла Мейгдлин.
— С вами все в порядке, ваша светлость?
Элинор утерла глаза и сунула фиалку в карман.
— Да-да, все хорошо. Иди, Мейгдлин. Я хочу немного побыть одна.
Горничная внимательно посмотрела на хозяйку, потом кивнула:
— Да, ваша светлость.
Девушка поспешно удалилась.
«Ты в моих мыслях» — вот что еще означал этот цветок.
— Но где же ты, Харт Маккензи? — прошептала Элинор.
Никто не знал об их условном знаке, кроме них двоих. Но почему Харт выбрал именно этот способ сообщить о себе? Почему не пришел домой, почему не написал записку? Может, полагал, что опасность все еще существует? Или что-то опять замыслил?
Элинор сомневалась, что цветок оставил сам Харт. Но кого же тогда он послал вместо себя? Раньше она подозревала, что это делал Уилфред, но Уилфред сейчас носил на рукаве черную повязку и все эти дни не выходил из дома. Но если Харт хотел сохранить секретность, то мог послать кого-то, кого нельзя было заподозрить в связи с ним. И этот человек должен был каким-то образом проникнуть в парк. Элинор сомневалась, что у Харта при себе имелся ключ.
Но опять же… она могла заблуждаться насчет цветка. Возможно, цветок вовсе не от Харта. Ведь сначала она решила, что кто-то случайно обронил его здесь. И это могло быть правдой. Что ж, она больше не будет стоять здесь, глядя в пространство.
Элинор оправила юбку и начала осторожно расспрашивать людей — мол, не замечал ли кто-нибудь странного человека в этом парке?
Вечером того дня, когда Харт отправил Льюиса оставить для Элинор условленный сигнал, Рив стоял у своей лодки на галечном берегу и покуривал трубку. Харт же сидел у каюты и ел хлеб, обмакивая его в суп, который оставила ему миссис Рив. Сама же миссис Рив и Льюис, устав после тяжелого дня, отправились уже спать. Льюис заработал похвалу Харта и обещание денег за хорошо выполненную работу.
Рив сегодня весь день провел в тоннелях, и миссис Рив воспользовалась этим, чтобы навестить сестру. Так что у Льюиса было достаточно времени для того, чтобы оставить под деревом цветок, а потом дождаться появления Элинор.
Харт с жадностью слушал рассказ мальчика о том, как Элинор, просияв, прижала фиалку к сердцу. Однако он встревожился, узнав, что Элинор потом ходила по парку, задавая людям вопросы. А впрочем… Трудно было ожидать, что она просто подберет цветок и спокойно вернется домой.
Харт так скучал по ней, что у него щемило сердце. Каждую ночь ему снились ее огненно-рыжие волосы, ее голубые глаза, сладостные звуки, которые она издавала, когда они занимались любовью. Вернулись его самые смелые фантазии, и теперь в его снах Элинор не отказывала ему ни в одной из них. Харт просыпался в поту и долго не мог прийти в себя.
Герцог думал о своих эротических снах, когда вдруг услышал голос Рива.
— Знаете, люди в пабе говорили, что якобы тот герцог, которого прочили в премьер-министры, уже им не станет, — сказал Рив. — Говорят, его никак не могут найти. — Он произнес эти слова с каким-то слишком уж невозмутимым видом.
Продолжая жевать хлеб, Харт пожал плечами.
— И что выдумаете об этом? — поинтересовался Рив.
Харт снова пожал плечами.
— Я не англичанин. Мне все равно.
— Но этот герцог, говорят, был шотландец, — заметил Рив. — Причем ходил всегда в этих ваших шотландских юбках. В таких, как была на вас, когда я вас нашел.
— Это килты, — подсказал Харт.
— Так вот, он пропал, когда на вокзале Юстон взорвали бомбу. Думают, что он провалился в один из тоннелей и его смыло в Темзу. — Рив замолчал, чтобы снова набить табаком трубку. — Но я должен был его найти, если бы он застрял где-нибудь в коллекторе.
Харт промолчал и также принялся набивать трубку. Раскурив ее, проговорил:
— Люди то и дело исчезают. И зачастую их никогда не находят.
Рив криво усмехнулся и спросил:
— Это когда они исчезают по своим личным причинам?
— Бывает и такое, — согласился Харт. — Их находят, когда они хотят, чтобы их нашли.
— Говорят, этот герцог был очень богат, — продолжал Рив. — Наверное, он был бы счастлив вернуться в свой дворец, спать в мягкой постели и есть из серебряной посуды.
Харт в задумчивости почесывал подбородок, вернее — бороду. Он увидел себя сегодня утром в осколке мутного зеркала в каюте и чуть не отшатнулся в ужасе, решив, что увидел призрак своего отца. Из зеркала на него смотрел бородач с горящими глазами — запальчивый, заносчивый, излишне самоуверенный.
105 
