Но... читается легко и любовь-морковь
109 
— Еще бы не помнить! — откликнулась Хагар.
Сара поставила локти на стол. Она не мигая смотрела на пудинг в языках пламени.
— Вчера вечером, — сказала она глухим голосом, — я лежала в постели и вспоминала все праздники Рождества. Первый, который я помню, был тогда, когда мне было три года. Я проснулась ночью, услышала музыку и испугалась. Заплакала, а Хагар отругала меня за это.
— Это только в первый раз, а сколько еще вам пришлось вытерпеть от тетушки Хагар!.. — поддразнил ее Люк.
— Но кто-то должен был позаботиться о семье, — спокойно ответила Хагар. — А тебе, Люк, не вредно было бы отведать немного дисциплины и порядка.
Сара мечтательно продолжала:
— И вот эти праздники проходили один за другим, пока не наступило последнее Рождество. Помните, как мы тогда поднимали тосты? И отдельно выпили за Габриела, за его удачное спасение.
Все замолчали на несколько секунд, и, прервав тишину, я спросила:
— О каком спасении вы говорите?
— О спасении Габриела, — ответила Сара. — Он мог погибнуть. — Она приложила руку к губам. — Только подумайте, если бы он… тогда бы он никогда не встретился с Кэтрин. И ты не была бы сегодня здесь с нами, Кэтрин, если бы он умер тогда. И у тебя не было бы…
— Габриел никогда не рассказывал мне об этом случае… — проговорила я.
— Да там и говорить было не о чем, — резко прервала меня Рут. — Одна из стен на развалинах обвалилась. Это совсем было рядом с ним, и ему слегка повредило ногу. Ничего особенного… он отделался просто синяками.
— Но послушай! — воскликнула Сара, и ее голубые глаза сердито засверкали потому что, как мне показалось, Рут хотела отнестись слишком легкомысленно к тому, что Сара считала чрезвычайно важным. — Он ведь только по счастливой случайности заметил, что должно было вот-вот произойти. И успел вовремя спастись. Если бы он не увидел… его бы уже тогда не было.
— Давайте поговорим о чем-нибудь радостном, — сказал Люк. — Ничего ведь тогда не случилось. И покончим с этим.
— А если бы случилось, — пробормотала Сара, — тогда не нужно было бы…
— Уильям, — сказала Рут. — У мистера Редверза пустая рюмка.
Я вспомнила Габриела, вспомнила, какой страх, казалось, внушал ему его собственный дом. И еще одно неприятное воспоминание: когда во время нашего медового месяца он набрел на прибрежные развалины, которые, должно быть, напоминали ему о Керклендском монастыре. Действительно ли тогда стена обвалилась случайно? Может быть, Габриел знал, что кто-то в Ревелз пытается подкараулить его и погубить? Может быть, здесь и крылась причина его страхов? Вот поэтому он, возможно, и решил жениться на мне — чтобы мы вдвоем могли противостоять злу, которое ему угрожало. Но это зло в конце концов все-таки настигло Габриела… Если согласиться со всем этим, то это означало, что кто-то намеревался стать наследником вместо него. Этот человек, наверно, пришел в ужас, когда, покончив с Габриелом — а я теперь определенно пришла к выводу, что Габриела убили — вдруг узнал, что есть еще один претендент на это место — мой ребенок!
Все стало на свои места. В этот момент в зале, залитом светом множества свечей, когда нас обносили рождественским пудингом, я как никогда осознала, что человек, который убил Габриела, полон решимости сделать так, чтобы мой ребенок никогда не появился на свет — особенно если это будет наследник.
А чтобы исключить возможность появления на свет мальчика — меня надо было убить.
Пока еще не было попыток покушения на мою жизнь. Нет, Саймон был прав, после недавней дикой смерти Габриела это вызвало бы массу подозрений. Я начинала понимать ход мыслей преступника. Я была в опасности — в этом не было сомнения, — но я больше не была так беспомощна как раньше. По крайней мере, все это пугало меня не так сильно, как мои прежние опасения, что я повредилась в рассудке и все эти жуткие события мне просто привиделись. Как бы то ни было, но я готова была смириться с конкретной опасностью скорее, чем с тем, что я — обладательница больного воображения.
Мой взгляд упал на Люка. Длинные светлые волосы, обрамлявшие его бледное лицо, делали его похожим одновременно на ангела и на сатира. Он чем-то напомнил мне резные фигурки из камня, украшавшие стены Ревелз. Когда наши взгляды перекрестились, в его глазах блеснул какой-то дьявольский огонек. Будто он мог читать мои мысли и это забавляло его.
109 
