58 
«Хорошо лешему, — с тоской думалось хозяину вод. — Жена одна и проблем вдвое меньше, чем у меня».
Между тем лес изменился. Обычные деревья вдруг приобрели некий зловещий вид. Много стало сушняка да голых стволов, что когда-то, в незапамятные времена бурно зеленели. Но пришел огонь — этот бич леса — да повыжег лесных великанов, оставив лишь искореженные остовы как назидание другим о том, что негоже палить костры где попало. А если нужда такая, что без огня не обойтись, за пламенем тщательно следить следует, чтобы беды не наделало.
Темный мох чаще стал встречаться среди деревьев. Не видно было ни птиц, ни зверья. Даже присутствия нежити не ощущалось. И тем не менее что-то, незримое обычному глазу, здесь было. Наблюдало из-за каждого куста, каждого дерева, таилось где-то под ногами, шепталось за спиной и даже хихикало.
— Вяз Дубрович… — осторожно начал хозяин вод.
— Знаю-знаю. Если что, бежим сразу и не оглядываемся. Светлолике скажем, что ничего не вышло, — напряженно прошептал леший.
— Нет. Я не об этом. Как думаешь, может, мне у Береники пожить, пока Лагерта не успокоится? А то вон как озеро перебаламутила, весь ил со дна подняла. Неделю точно не уляжется.
— Думаю, у нас сейчас есть проблемы поважнее, — заметил леший. — Мы идем к ней.
Она. Ее имени никто не знал. То ли не спрашивали, то ли те, кто отваживался спросить, по каким-то неведомым причинам не смогли поведать никому свое знание. Кто она такая и откуда появилась в Безымянном лесу, этого тоже никто знать не знал и ведать не ведал. Возможно, она являлась жрицей старых богов, имен которых давно никто не помнил, как и молитв им, но в чаще еще стояли старые кумиры, чьи лики несли на себе неумолимый отпечаток времени. А может, она сама когда-то в древности была богиней, да забыли о ней, растеряла она силу и осталась здесь, в лесу доживать, как многие редкие существа.
Она жила в самой чаще. Ее изба была более просторной, чем у Светлолики, сложена из той же породы дерева, но имела две крепкие куриные ноги и весьма ловко ими пиналась, если какого-либо хищника угораздит подойти слишком близко к порогу. Ее дом окружал частый частокол, а на заостренные кверху колья были насажены разнообразные черепа. Поговаривали, будто ночью пустые глазницы горят огнем и освещают прилегающую территорию. Правда это или наглая брехня, никто не мог сказать наверняка, так как что-то не находилось желающих отправляться в эту часть леса ночью. Сюда и днем-то особо не забредали.
Ездила она на черном жеребце, до того огромном, что удивительно, как взбиралась на него без лестницы. Налитые кровью глаза коня светились ночью красным, а из ноздрей валил пар, будто внутри животного непрерывно кипел котел и жар от него время от времени вырывался наружу.
Все это вспоминал леший, и мурашки бежали по спине, а от каждого хруста сухой ветки под ногами он нервно вздрагивал и лишь невероятным усилием воли заставлял себя не пуститься наутек.
«Дожил, — вздыхал Вяз Дубрович про себя. — Какая-то баба, которую я и в глаза-то никогда не видел, вгоняет в нервную дрожь. Вот ведь и правда говорят, будто у страха глаза велики».
Говорили еще, что с той, кто проживает в избе на куриных ногах, у самой с ногами неприятность какая-то приключилась, и оттого, мол, она имеет одну конечность нормальную, а вторую костяную. В чем причина, никто толком пояснить не мог, да и версии каждый выдвигал разные. Одни говорили, будто ногу у нее оторвала заморская птица Рух, что принесла, мол, ее в Безымянный лес, да запасов мяса перелететь океан не хватило, пришлось скормить летунье, что не особо было жалко. Она хоть в лесу проживает, но все же женщина, и заказала изваять ногу самому лучшему резчику из дорогой огнеупорной кости дракона. А резчику так понравилась женщина (ну или наоборот, запугала его сильно), что он и расстарался, так свое умение приложил, что костяная нога лучше натуральной получилась. Находились даже смельчаки, что желали эту самую конечность у нее стащить. Потому как кто-то с богатым воображением врал, будто костяная нога золотом да каменьями самоцветными сплошь изукрашена и стоит очень большого количества полновесных золотых. Называемая сумма никак не могла поместиться в головах сельчан. Им и один золотой состоянием мнился. На такие деньги стадо коров купить можно, избу двухэтажную поставить, да с резным коньком и наличниками, деревянными узорами изукрашенными. Самому не работать, а других нанять, чтобы батрачили. Впрочем, гораздые до наживы за счет чужих ног в лес уходить уходили, а вот обратно еще никто не вернулся. Другие баяли, будто никто ног ей не вырезал. А будто прокляла ее злобная колдунья, в дальних лесах проживающая, и нога сама по себе усохла до кости. Проклятие снять пока не удается. Вот и живет она в Безымянном лесу, способы подходящие изучая. Заклятие — это такая штука, которую наложить иной раз проще простого, а для того, чтобы снять, изрядно повозиться приходится. Впрочем, может, она просто дожидается, пока наложившая проклятие колдунья благополучно окончит свой век, и тогда чары развеются сами собой. Но это вряд ли. Если бы заклятия снимались так просто, ведьмы, колдуны и разные чародеи стали бы весьма малочисленны.
58 
