79 
Домициан глядел на это с явным неудовольствием. Каждый новый всплеск эмоций зрителей по поводу успеха Аурианы приводил его во все большее уныние. Этой дикарке, очевидно, помогали злые духи севера. Она была сорняком, заразой, страшной чужестранной чумой, по недосмотру завезенной домой с войны и проявившейся тогда, когда он, Домициан, уже успокоился и хотел мирно почивать на лаврах, купаясь в лучах славы.
«Ты предсказала мою смерть, не так ли? А я предскажу твою и вырву тебя с корнем из нашей среды».
Волна любви и радости, охватившая Марка Юлиана, схлынула сразу же, как только он увидел лицо Домициана, на котором читалась смертельная, непримиримая ненависть. Его глаза излучали животную злобу, такое состояние Императора предвещало крутую расправу с тем, кто его вызвал.
Домициан жестом руки подозвал к себе телохранителя и отдал ему приказ. До слуха Марка Юлиана донеслось лишь имя Антей, и этого было достаточно, чтобы понять намерение выставить этого бойца с сетью против Аурианы сразу же после окончания этого поединка. Марку Юлиану стало ясно, что Домициан будет выставлять против нее все новых и новых гладиаторов пока она не погибнет от ран или не рухнет на песок, вконец обессилев, что равносильно смерти. Еще до открытия Игр у Марка Юлиана возникали опасения, что Домициан может избрать именно такой путь, желая покончить с Аурианой чужими руками. На этот случай уже был готов план действий. Похоже, события принимают именно такой оборот.
Марк Юлиан незаметно подал сигнал одному из своих слуг, стоявшему в глубине императорской ложи. Он подошел к Марку, и тот положил на его плечо руку.
— Начинаем! Другого выхода теперь нет. Поднимись туда и по пути ни с кем не разговаривай. Торопись!
В реве зрителей эти слова никем не были услышаны. Слуга незаметно выскользнул из ложи. Все были слишком поглощены драмой, разыгравшейся внизу, чтобы обратить на него хоть какое-то внимание.
Ауриана и Персей находились в центре арены. Эрато следовал за ними по пятам, словно собака, и делал знаки, чтобы его подопечная умерила свой пыл. Он был серьезно обеспокоен ее раной. Возможно, меч Персея задел ее легкое или проник в полость живота. Ауриане следовало поберечь свои силы и быстрее закончить поединок. Кроме того, следовало думать о том, чтобы не раскрыть всех своих карт раньше времени, оставив всех в неведении насчет истинных пределов своего мастерства.
Но вот Персей поскользнулся и со всего размаха упал на спину. Невольники, убиравшие арену между утренними и дневными представлениями, не потрудились убрать внутренности носорога, чей живот распорол опытный гладиатор. Все эти потроха были лишь слегка присыпаны песком. Над Колизеем раздался яростный вой. Было впечатление, что тысячи волков завыли одновременно. Персею пришел-таки конец. Никого не интересовало, случайно это произошло или нет. После начала поединка никакие случайности не принимались в расчет. Здесь допускалось все и не было места жалости.
— Ага, попался! — злобно гоготали зрители.
Они вовсе не ожидали от Аурианы, что она будет испрашивать их санкции на убийство Персея, ведь сам он сразу же бросился на нее в такой же ситуации.
— Ауриния — победительница! — раздавалось с мест, где сидели плебеи.
Женщины с верхнего яруса воздавали хвалу Юноне, которая защищала в беде слабый пол. Они бросали сверху шелковые платочки, которые медленно, словно бабочки, опускались на арену, где разыгрывалась кровавая драма.
Однако Ауриана остановилась и опустила меч. В чаше Колизея раздался мощный вздох разочарования, исторгнутый тысячами глоток ее поклонников. Вместо подбадривающего рева теперь были слышны лишь разрозненные недоумевающие восклицания.
Ауриана сделала шаг назад и остановилась, не совершая никаких угрожающих движений. Она давала Персею возможность встать и продолжить бой. Ее грудь бурно вздымалась, она жадно ловила ртом воздух. Ее щеки были пепельно-серыми от потери крови. Мокрый от пота локон выбился из узла на затылке и упал на лицо.
— Ауриана, не делай этого! — заорал Эрато и яростно замотал головой.
Благородство здесь могли проявлять только дураки. Оно всегда было безответным. Вдоль всех дорог, ведущих в город, можно было видеть множество могил тех, что позволяли выжить другим лишь затем, чтобы эти другие прикончили их несколькими минутами спустя.
В каморке для гладиаторов, где находилась Суния, послышались неодобрительные голоса.
79 
