84 
— Сторонись! Дорогу! — орали все они, подражая ликторам, которые обычно шли перед магистратами на городских улицах. Каждый из них в совершенстве имитировал походку Аристоса, вокруг которого всегда собирались обозленные неудачники и разного рода отребье. Они старались увидеть себя в его образе.
За ними шел Аристос. Его шаг был медленным и неуклюжим, словно он вытаскивал ноги из непролазной грязи. Вся компания остановилась шагах в десяти от Аурианы.
Встав и воинственную позу и широко расставив ноги, Аристос вызывающе уставился на Ауриану. На какое-то мгновение в его глазах мелькнуло что-то темное, от пещерного зверя, и перед ней предстал Одберт в своем прежнем обличье — грубый увалень, бесформенная туша, отвратительный вурдалак, потерявший человеческий облик. Его душа впитала в себя все самое отвратительное и гадкое на свете и была похожа на бездонное болото. Затем к нему вернулась его теперешняя личина, и Одберт снова превратился в Аристоса, фамильярно кивнувшего Ауриане. Его губы медленно расползлись в жестокой, наглой ухмылке. На его грузных плечах небрежно висела шкура леопарда. Голова зверя не была отделена и теперь свисала вдоль руки Аристоса, похожей на бревно. Было видно, что от роскоши здешней жизни он брал полной мерой, отчего еще больше раздался в стороны. Его брюхо опоясывал широкий ремень, через который перевешивалась гора жира. На голове появились большие залысины, обнажившие огромный, массивный лоб, по которому можно было смело бить молотом без всякого риска повредить его. Грива поседевших, светлых волос спутанными грязными патлами свисала прямо до плеч. Женщины почему-то впадали в экстаз от его шевелюры, и Аристос знал это. На руках от кисти до локтя виднелись многочисленные зажившие рубцы — следы пьяной молодецкой удали, когда в угаре он на спор держал руку над пламенем, поражая друзей-забулдыг своей необыкновенной выдержкой. Потом от него разило не хуже, чем от упряжки коней, только что сделавших семь кругов по ипподрому цирка. На шее у него висела оскаленная волчья пасть. Считалось, что такой амулет предохраняет от порчи.
— Приветствую Ауриану! — подражая торжественному голосу герольда, возвестил Аристос. — Дочь благороднейшего Бальдемара, гордость многочисленного знаменитого рода. Многочисленного в том случае, если она не успела к этому времени истребить их всех!
Прохвосты и подхалимы из его свиты угодливо захихикали. К удивлению самой Аурианы этот, казалось бы, меткий выпад не поразил цель, не вызвал у нее никакой реакции.
«Где же позор всей моей жизни? — подумала она. — А может быть, мне и в самом деле удалось избавиться от него?»
— Разве она не прекрасна? — продолжал издеваться Аристос, широко осклабившись. — Скорее всего, воронье Водана устало преследовать ее и решило свить гнездо у нее на голове!
И он разразился отрывистым смехом, похожим на лай собаки.
— А этот замечательный плащ! Думаю, что эти кровавые пятна идут тебе, Ауриана! За исключением тех, которыми запачканы твои руки. Уж их-то невозможно отмыть!
Увидев, что Ауриана не поддается на его издевки, Аристос быстро начал терять терпение и все больше распаляться злобой.
— Дочь троллей! — заревел он. — Убирайся прочь с моей дороги, а не то я сверну тебе шею как цыпленку!
Толпа поклонников Аурианы в испуге отхлынула назад, но сама она почувствовала, как из нее улетучились последние остатки страха. Она спокойно и твердо встретила пылающий бешеной ненавистью взгляд Аристоса.
— Как жаль! — произнес кто-то в толпе. — Если бы у нашей бедной Аурианы оказалось столько же здравого смысла, сколько и отваги, она вполне бы дожила до заката солнца.
Наконец заговорила Ауриана. Ее голос звучал тихо и выразительно.
— Одберт, сын Видо, приветствую тебя. Дважды ты пытался убить меня исподтишка — один раз при помощи яда, а другой раз сегодня при помощи подлога. Я хочу дать тебе возможность расправиться со мной при свете дня оружием воинов, которое почитают все. Именем всего нашего племени, которое ты предал перед Воданом, я вызываю тебя на поединок. Выбирай день.
— А как насчет сегодняшнего? — весело выкрикнул акробат.
Кулачный боец как жеребец глупо заржал, остальные прощелыги его дружно поддержали. Сторонники Аурианы застыли в мрачном молчании. К удивлению своих спутников Аристосу идея акробата не показалась забавной. Он никак на нее не отреагировал, и это их слегка озадачило. Аристос стоял, понурив голову, и выглядел как человек, попавший в засаду, а не на беседу с полумертвой женщиной.
84 
