78 
И в этот самый момент в темных закоулках души Аурианы блеснул яркий свет. Произошедшее с ней в ту минуту осталось непостижимой тайной для нее. Она так и не узнала, что за сила вмешалась в ее судьбу — то ли Рамис решила вмешаться в события со своими далеко идущими целями, то ли Фрия сняла с нее проклятие поколений. Но это не имело значения. Внутри Аурианы заклокотала неистовая ярость, и она почувствовала себя всесильной.
«Подлый негодяй, ты воспользовался моим естественным замешательством. Развращенные людишки, смеющиеся над чужой жизнью и смертью! Я вам не дамся!»
Она сбросила с себя Персея, сильно стукнув его по голени щитом. В голове у нее мелькнула неясная мысль, что ей удалось убить в себе Херту, и теперь этот жуткий голос не будет больше звучать из потаенных уголков души и мучить ее. Она избавилась от ощущения вины и стыда. В следующий миг она была уже на ногах и, взвихрив песок, одним прыжком оказалась в таком положении, когда расстояние до Персея было идеальным для ее короткого меча и неудобным для длинного кривого меча ее противника.
Меч Персея с ужасной силой вонзился в песок, не причинив Ауриане никакого вреда.
— А-а-ах! — выдохнула хором многотысячная толпа.
Ауриана пошла вперед с неукротимой энергией. Кипевший в ней гнев не уменьшил быстроту и точность ее ударов. Персей отступал, ошеломленный натиском соперницы. Его движения стали неуверенными. Он никак не мог оправиться от шока, вызванного преображением почти побежденного врага. Перед ним была яростная львица, готовая в любой момент его растерзать. Что вселилось в нее? Откуда в ней этот боевой дух?
Наставник Персея наблюдал за поединком, пораженный до такой степени, что стоял, разинув рот и не в силах пошевелиться. Так бывает на скачках, когда лошади срываются в галоп. Казалось, Ауриана не сражается, а исполняет какой-то танец с мечом. Невозможно было разобрать, куда она наносит удары. Ее оружие разило, словно молния. Эрато следовал за гладиаторами в десяти шагах и одобрительно кивал. Его ученица не давала Персею опомниться, и одна атака следовала за другой. Она держалась на близком расстоянии от него, а длинный меч Персея был малоэффективен для ближнего боя. Так продолжалось довольно долго, и сам Персей уже начал привыкать к этой манере боя, но вдруг Ауриана сделала шаг назад, тут же последовал выпад, и ее меч вонзился в тело Персея чуть ниже ключицы, нанеся ему рану шириной в ладонь.
Теперь и ее меч обагрился кровью, при виде которой публика обезумела. Напор Аурианы не ослабевал. Персей постоянно запаздывал на пол-удара. Если он готовился к выпаду, Ауриана проводила косой удар сверху вниз, если он пытался нанести перекрестный удар, она гасила его в самом зародыше. Поединок напоминал ожесточенный спор, в котором один человек кричит, принуждая другого слушать его. Персей начал отступать маленькими неуверенными шажками, беспорядочно махая перед собой мечом. Ему оставалось лишь убегать и увертываться от ударов.
Многие зрители, сами того не замечая, встали на ноги. Они были свидетелями того, чего просто не должно было случиться. Ярость и вдохновение, с которыми сражалась Ауриана, по-особому увлекли их и держали в напряжении, словно зов военной трубы или упряжка колесницы, захватившая лидерство на последнем круге. То, что она сейчас делала, импонировало им и их глубоко запрятанному желанию избавиться от боли и тьмы. Они переживали, сочувствовали ей, ликовали в экстазе при каждом ее удачном ударе. Она помогала этим людям забыть об их собственном страдании и унижениях, мстила за их слезы и несчастья. Это были те же самые зрители, которые несколько мгновений назад презирали ее и желали ей смерти. Впрочем, на их симпатии нельзя было положиться. Они напоминали флюгер. Их руки, которые только что метали гнилую репу, были сжаты в кулаки. Глотки, за минуту до этого изрыгавшие: «Натравите на нее собак!», теперь орали: «Так его Ауриния! Убей его! Наша дорогая! Ты наша сестра!» Крики быстро набирали силу и вскоре слились в мятежный рев одобрения и восторга.
Это подействовало на Ауриану возбуждающе, придало ей новые силы. Сознание того, что ее поведение, ее движения управляют эмоциями огромной толпы, опьяняло отважную женщину. Казалось, что мощь каждого удара становится сильнее от бурных криков зрителей. Ауриана мчалась вперед на волнах аплодисментов. Какое-то время ею владела иллюзия всевластия над миром. В этом чувстве не было места иронии, которая заключалась в том, что здесь, в логове ее заклятого врага Ауриана наконец-то ощутила себя в безопасности, и это ощущение было триумфальным.
78 
