Уже несколько месяцев по учреждению ходили слухи, что отношения директора со своей секретаршей вышли за чисто деловые рамки. Если у них что-то вроде свидания, София не станет им мешать.
Майк вернулся быстро, как и обещал. Он протянул Софии шлем, перекинул ногу через седло и ждал, пока она наденет шлем и затянет ремешок на подбородке.
— Что дальше? — спросила она.
— Садись мне за спину.
София покосилась на свою узкую юбку, а затем снова на Майка.
— Мм… ладно, попробую.
— Подверни ее, — посоветовал он. Тяжело вздохнув, София подтянула юбку. При виде ее обнажившихся бедер глаза Майка расширились, и он громко присвистнул.
— Прекрати! — рявкнула София, благодаря судьбу, что щиток шлема скрывает ее яркий румянец.
Майк от души расхохотался.
— Садитесь, мисс Скромница!
София перекинула ногу через сиденье. Нагретая солнцем кожа ласкала ее ноги. София обхватила Майка за пояс, однако сцепила руки в замок, чтобы не хвататься за него.
Мотоцикл с ревом рванулся с места. София взвизгнула в ужасе и прижалась к Майку, уцепившись за него, словно утопающий за соломинку. Майк снова расхохотался.
— Ты нарочно это сделал! — прокричала София ему в ухо.
Майк только плечами пожал — для Софии достаточное признание вины.
— Держись! — крикнул Майк и выжал акселератор до упора.
И они помчались по переполненной улице, ловко лавируя между автомобилями. Никогда прежде София не садилась на мотоцикл; сказать, что она была напугана, — значит ничего не сказать. Всякий раз, как Майк делал резкий поворот, у нее сердце уходило в пятки.
Однако, кроме страха, София испытывала кое-что еще. Удивительное, совершенно неожиданное ощущение — чувство свободы, полета, восторга. Мимо пролетали дома, пальмы, телефонные будки; буйный ветер бил в лицо; между ногами, словно живое существо, урчал и вздрагивал разгоряченный мотор. Откинув голову и закрыв глаза, София отдалась наслаждению.
Что же касается Майка, то он молился об одном — только бы София не опустила руки чуть пониже! Тогда она сразу поймет, как он возбужден. И может ли быть иначе, когда она сжала его с двух сторон обнаженными бедрами и, стоит ему взглянуть направо или налево, в поле зрения попадает чудная стройная ножка и алая туфелька-лодочка на трехдюймовом каблуке!
Не меньше ножек возбуждала Майка полная грудь, прижатая к его спине. На Софии была легкая, тонкая блузка, и казалось, будто ничто не разделяет их тела.
Черт возьми, может, не стоило выводить из строя ее машину? Но откуда же Майку было знать, что, едва прикоснувшись к Софии, он испытает такое!
— Куда теперь? — спросил Майк, когда они выехали на перекресток. Он заглушил мотор перед светофором и уперся ногами в землю.
В этой части города Майк бывал редко. С первого взгляда видно было, что кипевшая тут когда-то жизнь пришла в упадок. По сторонам дороги зияли выбитыми стеклами брошенные дома. Из переполненных мусорных баков торчали горлышки пивных бутылок. На перекрестке Майк заметил компанию молодых людей в майках-безрукавках, обнажающих татуированные бицепсы. Парни проводили пару на «Харлее» недобрыми взглядами. Майк невольно вздрогнул. Так вот какие люди окружают Софию!
— Сверни направо, — попросила София. — Проедешь шесть кварталов — и снова направо. Выедешь на Санта-Тереза-драйв. У второго знака «стоп» сверни налево. Это тупик Ред-Рок. Он заканчивается моим домом.
Майк последовал ее указаниям. Теперь мотоцикл кружил по узким улочкам, между покосившимися от старости домами с неухоженными лужайками. Приближалось время ужина: из распахнутых окон доносились аппетитные запахи острых латиноамериканских кушаний.
На тротуаре возле одного из домов играла компания детишек в перепачканных футболках. Проезжая мимо, София помахала детям рукой. Они, как видно, не сразу узнали ее на «Харлее», но мгновение спустя радостно замахали в ответ.
— Сеньорита София! — кричали они. — Откуда у вас мотоцикл?
— Это машина моего друга Майка, — ответила она.
Моего друга.
Приятно слышать, что он для нее — друг. Хотя, положа руку на сердце, Майк хотел бы стать для Софии кем-то гораздо, гораздо большим.
Дом Софии в конце тупика выглядел не лучше остальных — за исключением лужайки, опрятной, ухоженной и переливающейся всеми цветами радуги. Майк не слишком-то разбирался в цветах и мог сказать лишь, что в этом садике их великое множество: все разных размеров, форм; цветов и все струят чудный аромат, приветствующий усталого путника. Под оливой свернулась клубком большая белая кошка. К ней-то и побежала София, едва Майк заглушил мотор.