110 
— Так почему же? — настороженно прищурился Гарри.
Выражение лица Крума стало еще более несчастным. Очевидно, внутри него происходила какая-то борьба. Наконец он вздохнул и сказал, превозмогая себя:
— Я полагал, что я должен… я полагал, что лучше…
— Что?! — вскричал Гарри, уже доведенный до отчаянного бешенства.
— Встав утром, я увид'ел это… — Крум закатал рукав, показывая свою руку.
Предплечья Крума были покрыты глубокими царапинами, а левое запястье опоясывали пять глубоких красных вмятин чуть закругленной формы. Гарри знал, что это такое — отпечатки ногтей. Это следы, оставленные тем, кто вцепился в Крума, пытаясь оторвать его руки от себя?.. Гарри внезапно представил себе, как Эрмиона пытается оттолкнуть от себя руку Крума, зажимающую ей рот… Его замутило.
Но первым отреагировал Драко. Рон и Гарри и моргнуть не успели, как он выхватил свою волшебную палочку и наставил ее на Крума.
— Я вс'е вам сказал, — в отчаянии твердил Крум, протягивая к ним свои израненные руки. — Я нич'его не могу вспомнить…
— Вот мы сейчас и проверим, — конец палочки Драко смотрел Круму в грудь. — Веритас!
***********
Пробуждение было подобно медленному подъему из темной мутной воды. Не вставая, Эрмиона еще несколько минут блуждала в этом зыбком мире между сном и явью. Какие-то смутные образы проносились перед глазами — столб черного дыма, прогалина между темными, мокрыми от дождя деревьями, поезд… Лица, которые Эрмиона не знала. Затем лицо Гарри — тревожное и измученное. Но почему?
Эрмиона открыла глаза. Ей потребовалось время, чтобы мир вокруг обрел резкость. Она рывком села и изумленно огляделась. Она лежала на полу маленькой — не больше, чем ее комнатка в Норе, если не считать того, что в доме Висли не имелось помещений с пятиметровыми потолками — круглой комнаты. Стены были сложены из каменных плит, судя по всему, не просто старых, а древних. В одной из стен находилась дубовая дверь, обитая полосами железа и на вид такая же старая, как и камни. Через маленькое высокое окошко, забранное железной решеткой, просачивался слабый серый свет. В комнате не было ничего, кроме соломы, устилавшей пол. На этой-то соломе и сидела сейчас Эрмиона.
Чувство потерянности и беззащитности, — такое сильное, какого она никогда еще не испытывала, — захлестнуло и переполнило ее. Это место было не просто незнакомо… оно пугало… оно так не походило на то, где Эрмиона ожидала проснуться — на ее безопасную комнату в Норе… Эрмиона отчаянно, как только могла, напрягла сознание, пытаясь сообразить, где она находится. Последнее, что она помнила — это поход в «Дырявый котел» с Джинни… там она встретилась с Крумом… они пошли в дальнюю комнату, а потом…
Раздался грохот. У Эрмионы зашлось сердце: она подняла глаза и увидела, что дверная ручка начала поворачиваться. Она попыталась встать, но не смогла — так дрожали ноги. Помогая себе локтями, она отползла назад, подальше от двери.
Тяжелая дверь медленно открылась, и в комнату шагнул высокий человек, закутанный в плащ. Лицо скрывал капюшон. Мужчина, — если это был мужчина, — был одет в подметавшую пол мантию из толстого зеленого бархата, отороченную серебром у горла, руки прятались в черных атласных перчатках.
Эрмиона открыла рот, пытаясь спросить, где она и как сюда попала, но горло перехватило спазмом, и она не смогла издать ни звука. Человек неторопливо поднял руки и откинул капюшон.
И тогда Эрмиона пронзительно закричала.
Глава 3. Ощущая мрак
— Большелапый, — мягко произнёс Лупин, глядя на догорающий огонь за каминной решёткой. — Ты там? Ты меня слышишь?
Он сидел за рабочим столом в полумраке своего кабинета, держа в руке пустой бокал для вина. Рем не пил — он вообще почти не пил, тем более в одиночку, — но ему нравилось ощущать бокал в руке, смотреть сквозь него, наблюдая за сиянием луны: серебристый диск охватывался ореолом, будто языками пламени. Нравилось смотреть, как льющийся через окно лунный свет играет искорками на ободке… Он поставил бокал, потянулся и взял со стола пресс-папье, которое Сириус подарил ему в прошлом году. Это был прозрачный стеклянный шар, внутри которого шёл снег и виднелась крошечная фигурка прекрасной рыжей нимфы. Сейчас нимфа сидела на скале и наигрывала мелодию на гобое. (Поскольку шар был магическим, его не нужно было встряхивать — снег и так шёл непрерывно.) Нимфа напоминала Лупину Лили, хотя он никогда не сказал бы об этом Сириусу.
110 
