Особенно,... 
187 
Страшно.
— Мы уезжаем, сердце мое. Сейчас. Ты должна переодеться.
Да. Скоро ночь, зимняя, долгая, черная. Самая подходящая для побега, потому что иначе, чем бегством, это не назовешь.
— Кайя, — у нас ведь есть еще время закончить этот разговор, — почему она не уехала?
Ответом — золотая пластина в его ладони. Тамга, которую у меня просили.
— Я закрыл город.
— Из-за нее?
Мне больно произносить имя Ингрид вслух.
— Нет. И да… работорговцы, пушки, наемники. Причин множество, но… — Он вытирает слезу с моей щеки. — Я думаю, что дело не только в этом. Ингрид имела цель. И сделала все, чтобы ее достичь.
— Достигла?
— Не знаю. Макферсон боялся, что да. Если так, то жизнь для нее потеряла смысл.
Зато смерть — это красиво. Символично.
— Почему я ничего не заметила? — Закрываю глаза, если открою — слезы рассыплются. — Мне казалось, что я ее понимаю… если не полностью, то лучше, чем остальные…
И я должна была увидеть хоть что-то.
Но что? Нож под юбкой? Тайное письмо, оброненное ненароком? Злость? Ненависть? Обиду?
Хоть что-то, что бы оправдало мою слепоту.
— Иза, я себя каждый день спрашиваю, почему раньше не видел в людях того, что вижу сейчас. И ответа нет. А если бы был…
— …ничего бы не изменилось.
Плакать не стоит. Нашей светлости пора научиться сдерживать эмоции и веру в людей.
— Когда ты понял?
— После зимнего бала. Не я, Урфин. В его списке осталось два имени.
Ингрид и леди Лоу. Кайя поэтому спрашивал, что я думаю о них.
— Почему ты выбрал Ингрид?
Он медлит с ответом, но все-таки признается:
— Кормак не пожертвует своей дочерью там, где можно пожертвовать чужой. Она и вправду была лишь тенью, которой позволили думать, что она свободна. Использовали. И убрали.
Странная логика, но я принимаю ее на каком-то инстинктивном уровне. Лорд-канцлер замешан. Во всяком случае Кайя верит в это, а я верю мужу. Он отпускает меня и, заложив руки за спину, принимается расхаживать по комнате.
…я не верю в совпадения. И в то, что Ингрид хватило бы ума и опыта обыграть дядю. А вот Кормак знал его. И меня. И Урфина.
…Магнус уехал…
…потому что надеялся собрать достаточно доказательств, чтобы сместить Кормака. Это именно та приманка, перед которой дядя не устоял. А Урфин вынужден был думать о том, как защитить Тиссу, и оказался вне игры. Впрочем, как и я. Хотя у меня для таких игр ума не хватает. Но в итоге ни дяди, ни Урфина нет, а Макферсон мертв. Его люди перейдут под крыло сильнейшего, и вряд ли они посчитают сильнейшим меня.
…а дальше что?
…не знаю. Он лишил меня и друзей и союзников.
Осталась лишь я.
…именно поэтому мы уезжаем сейчас. И плевать, как это выглядит. Я не буду рисковать тобой.
Меня хотят убить? Как-то уже и не смешно… Ингрид имела тысячу возможностей меня убить, но не стала. А те покушения? Неужели всего-навсего забава? Способ выместить злость?
И те листовки, выходит, тоже…
…к листовкам у меня тоже есть вопросы. Не к исполнению, но к содержанию. Откуда вообще пришла эта идея? Ее поддерживают, но она родилась не здесь.
Есть многое другое, о чем я не знаю. Наверное, знать не хочу. И даже злюсь на Кайя за то, что не соврал. Мог бы сказать, что с Ингрид несчастный случай приключился. Внезапная болезнь. Или еще что-то, что позволило бы запомнить ее другом.
— Иза, не убить — использовать. — Кайя опускается на колени и берет меня за руки. Он горячий или это я настолько замерзла? — Иза, чтобы защитить тебя, я пойду на все. Кормак это знает.
Я тот ошейник, который заставит Кайя слушаться команд.
Не хочу!
Но кто меня спрашивает?
— Мне нужна одежда. И обувь тоже. Что еще взять?
Шерстяные чулки и штаны из плотной ткани. Вязаный свитер, колючий до невозможности, рубаха и меховой жилет. Высокие ботинки со шнуровкой, с которой вожусь слишком уж долго.
Куртка на волчьем меху. Плащ. Перчатки. И рукавицы. Шарф.
Во дворе — побег идет по правилам, тайным ходом, и свеча в руке вносит в происходящее ноту безумной романтики — ждет Сержант.
— Гору оседлал, — он хлопает по шее массивной кобылы меланхоличного вида, — Гнев заводным. В седельных — еда и одеяло. Продержусь столько, сколько смогу…
187 
