Особенно,... 
30 
В эту ночь овца был как никогда счастлив. Инструмент звучал просто прекрасно, в голове одна за другой всплывали красивые и весёлые мелодии.
Правоскрученный с левоскрученным пели дуэтом, 208-я танцевала с 209-ой, тётушка-кайра с криками летала по комнате, а профессор-овца соревновался с Его Величеством Святым Овцой, кто больше выпьет пива. И даже Никчемуха катался от радости по полу.
Затем все ели Рождественский торт.
— Как вкусно, ням-ням, — приговаривал Никчемуха, доедая третий кусок.
— Мир и счастье миру овец, — пожелал Его Преосвященство…
Открыв глаза, человек-овца увидел, что лежит на кровати в собственной комнате. Казалось, будто всё произошло во сне, но он-то знал, что это не сон. На лбу красовалась шишка, на овечьих брюках — масляное пятно, старое пианино исчезло, а вместо него стояло белое. Всё это было на самом деле.
За окном шёл снег. Он лежал на ветках деревьев, на почтовых ящиках, на оградах домов — белый снег.
В тот же день после обеда овца пошёл навестить жившего на окраине профессора-овцу, но того дома уже не было. На месте дома зиял пустырь. И деревья в форме овец, и колонны на входе, и каменная дорожка, — всё пропало.
— Я больше никогда не встречусь с ними всеми, — подумал овца, — ни с двумя скрученнолицыми, ни с сёстрами 208 и 209, ни с тётушкой-кайрой, ни с Никчемухой, ни с профессором-овцой, ни с Его Преосвященством Святым Овцой…
От одной этой мысли на глаза овцы навернулись слёзы. Ещё бы, он с ними так сдружился!
Вернувшись в общежитие, он обнаружил в почтовом ящике Рождественскую открытку с картинкой овцы. В ней было написано: "Мир и счастье миру овец".
Дремота
1981
Перевод с японского: Андрей Замилов
Я начал клевать носом прямо за тарелкой супа.
Выскользнула из руки и со звоном ударилась о край тарелки ложка. Несколько человек обернулось в мою сторону. Слегка кашлянула сидевшая рядом подруга. Чтобы как-то спасти положение, я раскрыл правую ладонь и сделал вид, будто рассматриваю её то с одной, то с другой стороны. Ещё не хватало опозориться, уснув за столом!
Секунд через пятнадцать я закончил свои наблюдения, глубоко вздохнул и вернулся к кукурузно-картофельному супу. Тупо ныл занемевший затылок. Так больно бывает, когда натягиваешь козырьком назад тесную бейсбольную кепку. Сантиметрах в тридцати над тарелкой неторопливо покачивалось белое газообразное тело в форме яйца и шептало мне на ухо: "Хватит тебе маяться. Давай, засыпай!"…Причём, повторяло это уже не в первый раз.
Газообразное тело периодически тускнело и опять становилось чётко различимым. И чем дольше я пытался подметить мельчайшие изменения его контура, тем тяжелее становились веки. Разумеется, я несколько раз тряс головой, крепко зажмуривался, а затем внезапно раскрывал глаза, пытаясь прогнать это тело. Но оно не пропадало, продолжая всё также парить над столом. Боже, как хочется спать!
Тогда, поднося ко рту очередную ложку, я попробовал мысленно произнести по буквам словосочетание "кукурузно-картофельный суп".
corn portage soup
Нет, слишком просто — никакого эффекта.
— Скажи какое-нибудь длинное слово, — обратился я к подруге. Она преподаёт в средней школе английский.
— Миссисиппи, — ответила она тихо, чтобы никто не услышал.
"MISSISSIPPI", — разложил я в уме. Странное слово! По четыре буквы «S» и «I», две — «P».
— А ещё?!
— Ешь молча, — возмутилась она.
— Я спать хочу.
— Вижу. Только прошу тебя — не засни. Люди смотрят.
Нечего было идти на эту свадьбу. Как вам нравится: мужчина за столом подружек невесты? К тому же, она мне совсем не подружка. Нужно было однозначно отказаться, — лежал бы сейчас в своей постели и видел уже седьмой сон.
— Йоркшир терьер, — внезапно сказала она. Но я не сразу понял, к чему это?…
— Y-O-R-K-S-H-I-R-E T-E-R-R-I-E-R, — произнёс я на этот раз вслух. Сколько себя помню, всегда хорошо сдавал тесты на спеллинг.
— Вот так, прекрасно. Потерпи ещё час. Через час я сама тебя уложу.
Покончив с супом, я три раза подряд зевнул. Несколько десятков официантов, толпясь, убирали суповые тарелки, подавая вместо них салат и хлеб. Хлеб, как казалось, прошёл неблизкий путь, прежде чем оказаться на столе.
Не унимались бесконечные речи, которые, на самом деле, никто не слушал. И темы такие: о жизни, о погоде… Я опять начал засыпать, и тут же получил по щиколотке носком её туфли.
30 
