81 
— Ну и что? Они могут захватить всю землю, а я, Констанция, буду продолжать любить тебя.
— Это ужасно, Витторио, ты даже сам не понимаешь, до какого безумства дошел.
— Это неважно. Не разговаривай, дыши ртом, вдыхай этот пар, доктор говорит, что он очень целебный.
— Я сомневаюсь, что меня вообще что-либо может спасти.
— Я, Констанция, спасу тебя.
Через час, когда вода в ванной уже остыла, король бережно вытащил Констанцию и на руках перенес в постель. А затем принялся обмазывать ее тело серой мазью и укутывать тканью.
— Как ты себя чувствуешь, тебе легче?
— Да, — заскрежетав зубами, ответила Констанция, — мне легче. Иди отдавай распоряжения, пусть из твоего дворца все увозят, а самое главное, пусть заберут картины.
— Еще будут какие-то пожелания? — осведомился король Витторио, с улыбкой глядя на Констанцию.
— Пока нет.
— Значит, дорогая, твои дела пошли на поправку, ты начинаешь разговаривать, как и прежде.
Король привязал Констанцию, а сам, собрав охрану и челядь, быстро стал отдавать распоряжения.
— Карета с наследником уедет первой.
— Нет, — воскликнула королева, — я хочу уехать вместе с тобой. Король зло сверкнул глазами, и королева замолчала.
— Скажи моему сыну, пусть собирается. Королева поклонилась и покинула гостиную. Эвакуация проходила впопыхах, бралось только самое ценное, самое дорогое.
— И приготовьте для меня большую карету.
— Слушаюсь, ваше величество, — сказал дворецкий, — распоряжение уже отдано.
— Хорошо, — крикнул король, вбегая на второй этаж туда, где он оставил Констанцию.
Та лежала с открытыми глазами, она выглядела так, будто ее распяли на этой большой белоснежной кровати.
— Ну что там? — спросила она, прислушиваясь к грохоту далекой канонады.
— Да ничего, дорогая, все нормально. Я отдал распоряжения и на рассвете мы покинем Риволи.
У королевского дворца собирались разрозненные остатки разбитых полков, беженцы. Весь подъезд и вся центральная аллея были запружены повозками убегающих крестьян, истошно ржали лошади, мычали коровы, блеяли овцы. А на горизонте все ярче и ярче пылало зарево. Крестьяне испуганно оглядывались.
— Это наше селение горит! — кричал седоусый мужчина.
— Да, да, наше, а вон там горит другое селение, люди из него ушли еще вчера, там остался только священник, — говорил седоусый, — он не захотел уходить.
— Да, у вас в селении хороший священник. Вдруг какая-то женщина истошно завопила:
— Это все она, она! Шлюха, королевская шлюха виновата, из-за нее король потерял голову!
— Шлюха! Шлюха! — подхватило сразу же несколько голосов.
Король плотно прикрыл окно и задернул тяжелые шторы.
— Что они кричат? — чуть-чуть приподнявшись, спросила Констанция.
— Они обезумели от страха, вот и орут.
— Нет, по-моему, они кричат, что все произошло из-за меня.
— Да нет же, нет, Констанция, успокойся, все произошло из-за меня.
— Вот видишь, и они, весь народ обзывает меня королевской шлюхой.
— Да будь они неладны все! Для меня ты самая дорогая и любимая.
Послышались выстрелы. Король подошел к окну и, отдернув штору, выглянул.
— Что там? — осведомилась Констанция.
— Солдаты стреляют в крестьян, которые рвутся во дворец.
— Они, наверное, хотят меня растерзать, — сказала женщина, и на ее лице появилось странное выражение, такое, будто ей даже эта мысль была приятна.
— Не думай об этом, это чернь, взбесившаяся и обезумевшая чернь.
— Нет, они, Витторио, правы, я королевская шлюха и все, что произошло, произошло из-за меня.
— Да нет, просто так было угодно Богу, Констанция. А у дворца разбушевавшийся народ продолжал скандировать:
— Повесить! Сжечь эту мерзость! К тому же она смертельно больна!
— Повесить ее вот здесь, на дереве! — кричал молодой парень.
Эта графиня де Бодуэн ведьма, к тому же она француженка!
— Француженка! Француженка! — подхватило сразу несколько десятков голосов. — Повесить! Повесить!
Король, как затравленный зверь, огляделся по сторонам. Наконец, он увидел сложенное в дальнем углу оружие. Он подбежал, схватил ружье и, распахнув окно, даже не целясь, выстрелил в толпу.
Кто-то вскрикнул и послышался стон. Люди бросились врассыпную, но буквально через несколько минут они скандировали в другом месте:
— французская шлюха! Повесить! Распять! Утопить! Сжечь!
— Мерзавцы! Мерзавцы! Где солдаты?
— Они правы, Витторио, они правы, действительно, я всего лишь шлюха.
81 
