69 
– Я делаю это, чтобы он не вмешивался в наш разговор, – спокойно ответил шевалье, потирая кисть. – Мы остановились на правде, которая ему не нравится. Можете вы мне сказать, что это за правда?
Теперь Лозен нахмурил брови.
– Вы не находите, Турнемин, что это уже слишком и похоже на допрос?
– Как бы то ни было, я хочу, чтобы вы произнесли имя… я его, впрочем, знаю, но хочу получить подтверждение. Имя дамы?
Герцог разразился смехом, обнажая безупречно белые, острые, как у волка, зубы.
– Отчего же вы этого не спросили раньше? Я не вижу в том никакой тайны. Его могли слышать все, кто присутствовал в клубе Валуа. Я действительно заявил, что перед тем, как упасть в объятия Ферсена, королева Мария-Антуанетта побывала в моих.
– Мне тоже это не нравится. Вы, господин герцог де Лозен, самый отъявленный лгун на всей планете.
Тот вскочил с кресла, словно ужаленный пчелой.
– Вы что, теряете рассудок, шевалье? Я полагал, что мы друзья!
– Может, именно потому, что я вам – Друг, мы будем драться с вами. Дуэль между вами и Ферсеном была бы губительной для репутации королевской персоны, которой принадлежит моя жизнь.
– Правда? Вот и вы присоединились к полку влюбленных в королеву. Мне следовало бы это предположить.
– Вовсе нет, сударь, но вы изволили только что заметить: я лейтенант гвардии короля. Я служу королю, господин Лозен, вашему королю. А вы втаптываете в грязь репутацию супруги короля, и эта грязь может достичь и самой короны. Вот почему я постараюсь не позволить вам этого на какое-то время. По крайней мере, я надеюсь на это.
Лозен пожал плечами, прошел к зеркалу проверить безупречность своего галстука.
– Если я вас убью, что прервет в самом зародыше вашу блестящую карьеру, это не помешает мне с радостью насадить на шпагу вашего шведского дворянишку. Это отучит его называть Бирона лгуном.
– Конечно, это риск, но я полагаю, что стоит на него пойти. Когда вы желаете, чтобы мы уладили это дело?
– Но если вы не видите препятствий, то прямо сейчас. Моя карета внизу, мы отправимся в это спокойное местечко. Если, конечно, вы не хотите, чтобы мы пустились в поиски свидетелей, столь милых вашему сердцу.
– Ну что вы! Я сам собирался вас просить покончить с этим как можно быстрее и незаметнее.
А что до кареты, то, если вы позволите, я с радостью воспользуюсь ей.
Выходя из комнаты, Турнемин встретил в коридоре Свена и ответил ему с улыбкой на его вопрошающий взгляд.
– Ваш хозяин нуждается в вашей помощи, – сказал он по-английски, потому что Свен не понимал по-французски. – Пойдите к нему и… не удивляйтесь некоторым изменениям цвета кожи под левым глазом.
Спустя полчаса карета Лозена въезжала в тень Булонского леса. Погода стояла замечательная. Было солнечно, но не жарко. Над пышными кронами деревьев небо было таким голубым, таким глубоким, что редкие проплывающие облачка, казалось, и существовали лишь для того, чтобы подчеркнуть эту голубизну.
В окрестностях Кателанского леса Лозен остановил карету и приказал кучеру ждать. Оба отправились дальше пешком к маленькой лужайке, которая, по уверениям Лозена, была словно специально предназначена для разговоров такого рода, какой они собирались начать и не хотели его вести на виду у слуги, каким бы преданным он ни был. Но карета должна будет привезти кого-то из дуэлянтов, когда тот не будет в состоянии держаться на ногах, и не следовало оставлять ее слишком далеко.
Через некоторое время оба стояли один против другого посреди прямоугольника со скошенной травой и утоптанной землей. Элегантный в полосочку фрак и голубой мундир с серебряными галунами полетели на землю одновременно, за ними последовали шляпы, и, как будто в балете, оба дуэлянта отсалютовали друг другу шпагами и заняли позицию одновременно.
Первые выпады были быстрыми, никто не произносил ни слова. Лозен дрался с некоторой беспечностью, как человек, слишком уверенный в своих силах. Жиль же – как человек, спешащий перейти к другим делам. Но эта спешка едва не стала для него роковой, поскольку шпага его соперника прошла совсем рядом с грудью.
– Знаменитый Кречет едва не нанизался на вертел!
– Вертел, который его проткнет, еще не сделали, но ничего не вижу предосудительного и признаю свои ошибки. Слишком большая спешка вредит.
– Грехи молодости. Это у вас пройдет.
– Уже прошло.
Заставив себя успокоиться, Жиль начал хладнокровно изучать манеру своего противника и быстро обнаружил, что она слишком академична, чтобы быть эффективной. А кроме того, чересчур беспорядочная жизнь, которую вел Лозен, – вино, женщины, – лишила его выносливости. Жиль удостоверился в этом, резко сплетя свою шпагу со шпагой противника и мощным захлестом вырывая ее из его руки. Шпага Лозена отлетела в сторону.
69 
