37 
Он не ответил. Он проявлял явное нетерпение и не очень-то интересовался тем, что она говорила. Он явно сожалел о том, что решился на это бессмысленное мероприятие.
— А здесь покоится очень важная персона, — продолжала она, подойдя к следующей гробнице, — Шарлотта Мейден. Силье, впоследствии ставшая женой Тенгеля Доброго, приютила у себя Дата, которого Шарлотта оставила в лесу умирать.
— Но это же так жестоко!
— В те времена незамужним женщинам жилось трудно, господин Вольден. Впрочем, и теперь не лучше. И в знак благодарности за спасение ребенка Мейдены подарили нам Липовую аллею.
— Но ведь вы же владели и Гростенсхольмом, — агрессивно заметил он.
— Да, это так. Это произошло потому, что сын Шарлотты Мейден, Даг, женился на дочери Тенгеля и Силье, Лив. Они тоже покоятся здесь, — добавила она, направляясь в темный угол.
В склеп залетел небольшой камень. Вольден оглянулся, но ничего не заметил.
Ульвар караулил их снаружи. Наверняка он прислушивался к их разговору. Ей следовало быть осторожней в словах. Ей не следовало враждебно относиться к Вольдену, хотя у нее и возникало такое желание. Ведь никто не знал, как отреагирует на это Ульвар.
И она стала говорить с ним более мягким тоном.
— Здесь стоит имя Якоба Скилле, — сказал Вольден. — Кто это такой? Почему он оказался здесь? Малин пожала плечами:
— Он был мужем Шарлотты, когда она была уже в летах. Это Суль заманила его в Гростенсхольм. Но она к тому времени уже пресытилась им. Думаю, что Шарлотта не понимала, что между Якобом и Суль что-то было.
— Таральд Мейден, — прочитал Вольден.
— Это сын Дага и Лив. Самое слабое звено в роду Людей Льда. Разумеется, если не считать меченых. Меченые не виноваты, что у них такая судьба, и к тому же они часто бывали сильными личностями.
Слышит ли это Ульвар? Он знал, что он меченый, но о качествах этих людей ему ничего не рассказывали.
Она продолжала:
— Таральд же был просто слаб. Высшим достижением его жизни было то, что у него с Ирьей родился такой замечательный сын, как Маттиас. У него был еще один сын, Колгрим. Но его… нет, здесь.
— И где же он?
— В долине Людей Льда, в Трёнделаге. Он был по-настоящему проклят.
Это пояснение не произвело никакого впечатления на Вольдена.
— А здесь стоит надпись: Ирья Мейден. Мать Маттиаса…
— Это была прекрасная женщина простого происхождения, родом из Эйкебю.
— А кто такая Суннива Мейден?
— Это дочь Суль. Первая жена Таральда, мать Колгрима. Она умерла при родах, как это было с большинством несчастных матерей, у которых рождались меченые дети. За четырнадцать лет своей жизни Колгрим принес окружающим одни несчастья.
Вольден ничего не ответил.
— А здесь покоится Маттиас, я вижу, — сказал он.
— Он был врачом. И у него были такие сияющие глаза, словно вся доброта мира светилась в них. Здесь покоится его жена Хильда, дочь гростенсхольмского палача.
— Пестрое общество, ничего не скажешь!
— Хильда была очень доброй, — сухо ответила Малин. — И со смертью Маттиаса род Мейденов вымер, потому что у них была только одна дочь, Ирмелин. Она вышла замуж за другого нашего предка, Никласа.
Они снова вышли наружу, вдыхая свежий осенний воздух. Выйдя наружу первой, Малин заметила маленькую гротескную фигуру Ульвара, сидящего на корточках возле церковной ограды.
— Но что это за помпезное надгробие? — спросил Вольден, указывая на ближайшую могилу.
— Здесь покоятся Паладины, маркграфы. Большинство из них похоронено в датской земле. Здесь же лежит Сесилия. Сесилия была сестрой Таральда, и если тот отличался слабым характером, то у нее характер был сильным. Ее мужем был Александр Паладин.
— Так вот значит как вам удалось проникнуть в этот почтенный род!
— Паладины были прекрасными людьми, — сердито ответила она. — И я говорю об их прекрасных душах и сердцах, а не об их знатности!
Вольдену не нравилось, когда его ставили на место.
— А это кто? Тристан Паладин.
— Это несчастный внук Сесилии. Только здесь, в этом округе, он обрел свое счастье. Он был братом моей прародительницы Лене.
Вольден покосился на нее.
— Значит, ты из княжеского рода?
Малин громко расхохоталась:
37 
