21 
И вот теперь она была столь же озабочена, как и он в тот раз.
Она не знала, осмелится ли заглянуть в комнату к мальчикам. Хеннинг уложил их спать, в доме было тихо, если не считать его возни с посудой на кухне.
Но она должна была заглянуть туда. Осторожно приоткрыв дверь спальни, она проскользнула к постели Ульвара.
Было настолько темно, что она смогла только определить, что он был на месте. Но ей показалось, что от него веяло ночной прохладой. Или это она себе внушила? Дыхание у него было ровным, как у спящего. Однако ей показалось, что в его вздохах слышится какая-то приглушенная дрожь.
Опять она фантазирует! Не ощупать ли ей его ноги?
Она потихоньку вышла обратно и прикрыла за собой дверь. Не зная, что и думать, она спустилась вниз по лестнице. Хеннинг ждал ее внизу, вопросительно глядя на нее.
А он раздался в плечах, это маленький Хеннинг! Скоро ему должно было исполниться четырнадцать, он рос сильным и смышленным, но взгляд у него был усталым, как у потерявшего всякие иллюзии старика.
Ей было ужасно жаль его. Бремя, которое он нес на своих плечах, было слишком тяжелым для мальчика его возраста.
— Что случилось, Малин?
Ей не хотелось обманывать его. Им нужно было разобраться во всем этом вместе, ведь кроме друг друга у них никого не было.
— Там снова был волк, — еле слышно прошептала она. — Но этот раз один. Он спас меня от одного неприятного типа.
Хеннинг побледнел:
— Он убил его?
— Нет. И тот, другой, которого преследовали волки, ты помнишь, тот тоже не подвергался прямому нападению. Он умер от страха и сердечного приступа.
Мальчик кивнул. Лицо его свела судорога страха.
— Они ведь спали? — тихо спросила она.
Он ответил так же тихо, едва шевеля губами:
— Этого я не знаю. Уложив их, я принялся убирать кухню.
— Ах, Хеннинг, — прошептала Малин. — Что же нам делать?
Они провели бессонную ночь. А ведь им как никому нужен был сон!
За завтраком глаза Ульвара отсвечивали зеленым от любопытства, и смех его — который так не нравился ей — звучал без перерыва. Он вел себя необычайно скверно, медленно выливал свою простоквашу на скатерть, пинал под столом Хеннинга, ляпал на стену кашу и произносил вслух, совершенно отчетливо, грубые ругательства, которым неизвестно где научился.
Хеннинг и Малин никак не могли усмирить его, он был в приподнятом настроении. В конце концов его усмирил Марко, сказав ему несколько слов на их тайном детском языке. Ульвар сполз со стула и отошел в сторону, как побитая собака.
Хеннинг чувствовал себя таким усталым! Ему нужно было идти в поле, хотя он с удовольствием проспал бы весь день. Малин понимала, что эта усталость и безнадежность была скорее психологического характера, поскольку она сама испытывала нечто подобное.
Внезапно они услышали возбужденный возглас Ульвара, который теперь сидел на подоконнике.
«Волков там наверняка нет», — подумала Малин, и это в самом деле было так.
— Там едет какая-то карета, — сказал Хеннинг, подойдя к окну. Малин обратила внимание на то, как ласково он обнял Ульвара за плечи. Но тот вывернулся: это гротескное создание демонстративно отворачивалось от подобных телячьих нежностей.
Малин вздохнула.
— Похоже, что это … похоронные дроги, — упавшим голосом произнес Хеннинг.
— Что ты такое говоришь?
Марко тоже залез на подоконник, и оба мальчика, стоя на коленях, смотрели в окно. Малин подошла к ним.
По аллее двигалась длинная карета, на козлах сидели двое мужчин и какая-то дама. На крыше кареты стояло нечто, напоминающее гроб.
«Плохая примета, — подумала Малин. — Во двор заехали похоронные дроги!»
Вопрос заключался в том, происходило ли все это в действительности или это было одно из тех видений, которое могло являться Людям Льда. Ведь все четверо, стоявшие у окна, были из рода Людей Льда!
Но нет, карета была вполне реальной.
— Пойдем, посмотрим, — упавшим голосом произнесла она.
Малыши тут же соскочили с подоконника и бросились к двери.
— Нет, вы не ходите! Оставайтесь здесь и ждите, а мы пойдем и узнаем, кто это прибыл.
Бросив на нее исподлобья сердитый взгляд, Ульвар ударил ее по коленке. Но Малин уже настолько привыкла к этому, что даже не обратила на него внимания. Она давно уже поняла, что не следует наказывать Ульвара, потому что тогда ненависть его многократно усиливается, и он становится смертельно опасным.
21 
