70 
Но бедный Тит Ардалионович стоял, вжавшись в злополучную стену, охваченный не то собственным страхом, не то тем же оцепенением, что и остальные участники драматической сцены.
Помощь пришла, откуда не ждали. Полный животного ужаса, тонкий и отчаянный крик раздался от двери. Роман Григорьевич, вздрогнул, резко обернулся…
Исчезло, всё исчезло — и белоглазый убийца, и окровавленное тело, и дневной свет вновь померк. Единственным свидетельством пережитого кошмара было лишь недавнее содержимое желудка Тита Ардалионовича разлившееся по полу, да сухое бурое пятно на ковре. Зато на пороге комнаты возникло нечто новое, а именно, женщина. Очень кстати, надо сказать! Без неё Роман Григорьевич так и свалился бы, где стоял. Но позволить себе столь постыдную слабость при незнакомой даме он, разумеется, не мог. Пришлось брать себя в руки и водворяться на сафьяновую банкетку в углу — вроде бы, это он не от немощи телесной на неё присел, а чтобы удобнее было показания оформлять. Даже записную книжицу из кармана достал, и на подчинённого прикрикнул:
— Удальцев, ну что же вы застыли столбиком, как суслик у норы? Где наша чернильница?… Спасибо… Итак, барышня, кто вы такая есть? Имя, фамилия, род занятий, что делаете на месте преступления, на каком основании проникли в опечатанное помещение? Документы имеются?
Роман Григорьевич начал допрос сурово, с точки зрения уже немного опомнившегося Удальцева, даже слишком, — барышня-то была прехорошенькая, насмерть перепуганная, и вообще, вежливее было бы для начала самим представиться. Однако, начальнику его было не до соблюдения условностей, и не до самой барышни, по большому счёту. Только о том и думал, как бы не завалиться на бок. Должно быть, со стороны было заметно его бедственное состояние, потому что барышня, вместо того, чтобы чётко и ясно, как подобает всякой разумной женщине, ответить на поставленные вопросы, пролепетала сочувственно:
— Вам нехорошо?
— Бывало и лучше, — честно признал Роман Григорьевич. Опираться было бессмысленно — из носа потекло красное и капнуло на чистую страницу. — Однако, не будем отвлекаться, отвечайте! — он прислонился затылком к стене, чтобы голова держалась надёжнее.
Но вместо ответов, на него посыпался град беспорядочных вопросов и возгласов.
— Что с вами? У вас кровь! Вот, возьмите скорее платок! А кто был этот страшный человек с саблей? Он? Глаза какие — ах! Чёрный весь, худой. Лицо как череп! Кощей Бессмертный!.. — она вдруг запнулась. — Да, вылитый Кощей Бессмертный! А мёртвый? Вы видели мёртвого? Это дядюшка Аскольд, да? Ой, ужас, ужас! Куда всё подевалось?! Оно же было, я видела! Было и пропало! Это призраки, да?
Н…не совсем, — Ивенскому удалось, наконец, вставить своё неуверенное слово в её сумбурный монолог. — И не суть!.. Удальцев! Дайте же даме воды! И мне тоже!.. И сами выпейте, на вас лица нет! И знаете что? Давайте-ка переместимся в приёмную, здесь стало душно! — это он деликатничал. На самом деле, в комнате стоял отвратительный кислый запах из-за слабого желудка Тита Ардалионовича.
Перемещение прошло сравнительно удачно, никто никуда не упал. Только Удальцев, пошатнувшись, задел плечом шкафчик, на пол со звоном посыпались пузырьки и склянки. На шум со двора вбежал караульный.
— Пшёл прочь! — велел Тит Ардалионович, чрезвычайно раздосадованный собственной неловкостью. — Здесь для тебя нет ничего интересного.
Караульный удивлено пискнул: «Слушаюс-с!» и скрылся. Он никогда ещё не видел, чтобы у господ сыскных были такие лица — один другого зеленее. И барышня выглядела им под стать.
Тем временем, Роман Григорьевич в какой-то мере пришёл в себя и вспомнил о приличиях.
— Особая канцелярия, агенты Ивенский, Удальцев к вашим услугам, — представился коротко, без чинов, но всё лучше, чем ничего. — С кем имеем честь… мадемуазель? — вроде бы, кольца у не видно… Тьфу, какое кольцо, она же в перчатках!
Однако, угадал. Барышня против «мадемуазели» возражать не стала:
— Понурова Екатерина Рюриковна, приехала из Вильны, служу классной наставницей в институте благородных девиц, — ответила достаточно вразумительно, и Роман Григорьевич решил, что, пожалуй, она не так безнадёжна, как ему показалось вначале.
— Понурова? Покойный Аскольд Аскольдович Понуров…
— Мой кровный родственник по отцовской линии… Послушайте, господин агент, вам нужно привести в порядок лицо, вы весь в крови!.. Да не размазывайте же! Позвольте… — она решительно сняла перчатки, развязала ленты капора и достала из сумочки ещё один безукоризненно чистый платок.
70 
