165 
— Молодой человек! — маг не уставал возмущаться. — Что вы такое говорите — «провернуть дело»! Понятно, что вы, сыскные, мыслите своими категориями, но я, заметьте, не бакалейную лавку грабил, а Отечество спасал! И если бы о том не знала наша молодёжь — кто вспомнил бы о моём подвиге через пятьдесят лет? Жили бы и жили себе, сидели по своим уютным норам и воображали, будто всё идёт, как должно, и не знали, кому обязаны благополучием! Теперь же я по праву войду в историю. И помнить будут не безымянного архата, а Кнупкина Степана Фёдоровича. Так что я даже рад, что всё открылось, господа. Моё имя останется в веках!
«И как в таком маленьком человечке помещается столько честолюбия?» — думал Удальцев с глухой неприязнью. Он особенно озлился на Кнупперса, поняв, что тот, похоже, вовсе не шпион, и его замечательная версия пропала даром… Хотя, это ещё надо доказать, шпион или нет. На слово Кнупкину верить нельзя — сказаться патриотом может кто угодно, даже самый злейший враг.
Роман Григорьевич удручённо вздохнул.
— Да уж, господин Кнупкин. Достойное место в истории вы себе обеспечили. Теперь Герострат будет считаться вторым, а вы — первым.
— Глупое сравнение! — быстро откликнулся маг. — Вы плохо учились в гимназии, юноша. Герострат сжёг храм, я спас от огня свою страну.
Ведьмак прикрыл глаза, заглянул в грядущее —уже освоил, как это делается. Правда, таким образом удавалось подсмотреть лишь судьбу чародеев — будущее обычных людей не открывалось, сколько ни старался, сколько ни тренировался на папеньке (интересно было до невозможности, сколько у них с новой женой родится детей). Но Кнупперс как раз был чародей, его будущее было открытым и незавидным: скрученный за запястья, висел над костром, а трое человек в чёрных блестящих куртках и косматых кавказских папахах поджаривали его на медленном огне — видно, пытали.
— Ах, да никого вы не спасли, Степан Фёдорович, даже самого себя… Идёмте, господа, у нас ещё будет время продолжить разговор, — он понял, что Кнупкин ему надоел, и видеть он его больше не желает, а хочет на воздух, потому что в лазарете воняет плесенью, и они уже пропитались этим запахом насквозь. — Закончим допрос завтра. А теперь можете быть свободны, — самому было тошно, хотелось хоть кому-то сделать приятное.
— О! — обрадовался Листунов. — Очень кстати! Пойду, поищу себе квартиру, — он надумал переводиться в столицу, и в Канцелярии ему уже посулили место. Сам Иван Агафонович воображал, что его таким образом решили отметить за хорошую службу, и очень гордился. Но Роман Григорьевич понимал: знает слишком много, хотят держать на коротком поводке. И если бы сам Иван Агафонович не проявил инициативы с переводом, не избежать бы ему, пожалуй, «одной маленькой безвредной процедуры», после которой он с полным правом назывался бы Иванушкой-дурачком.
Тит Ардалионович смотрел в пол. Потом решился, поднял глаза. В них была мольба.
— Ваше высокоблагородие, отец родной! Я спрашивал — здесь в соседней камере… она. Можно я хоть на минутку, хоть одним глазком…
— Да хоть на час! — махнул рукой Роман Григорьевич. «Вот она — настоящая любовь!.. Тоже, что ли, с Лизанькой помириться? Или лучше свести знакомство с заведением мадам Розы? — цинично подумал он.
Эпилог
О горе! Будет! будет! будет!
Мы хаос развязали…
Конечно, к мадам Розе Роман Григорьевич не пошёл, это был бы совсем уж дурной тон. Отправился на Кузнецкий, выбирать будущей мачехе подарок — хотелось, чтоб был приятный и со смыслом. Пусть знает, как он благодарен ей за папенькино счастье.
…Бродил, бродил по ювелирным лавкам, долго выбирал. В результате оказался не один подарок, а целых три. Первой была чудесная брошь в виде крупного паука — лапки золотые, тельце изумрудное — сам бы носил, если бы, не дай бог, родился девицей. Купил. Потом призадумался. Да. Смысл в подарке, определённо, просматривался. Только совсем не тот, что хотелось бы. Второй была куплена золотая диадема с бирюзой, тоже красивая. Но зашёл, просто так, на всякий случай, в следующую лавку, и узнал, что бирюзу носят невинные девушки, а не дамы, вступающие во второй брак. Получался язвительный намёк. Третьей шла безделушка — бегемотик от Фаберже: чёрный обсидиан, инкрустация драгоценными камнями. Сказка как хорош! Купил. И вспомнил, что не встречал папенькину избранницу уже несколько лет — вдруг она располнела?
165 
