101 
– Скажи-ка, гражданка, ты сестра гражданки Клери? У вас что, были разные отцы?
Лаура ответила шепотом, как научил ее де Бац:
– Я не сестра ей, а племянница. Агата Дюверже моя мать, и она заболела.
– Я бы сказал, что и ты нездорова. Ты не можешь говорить громче?
Молодая женщина указала на свою шею. Под тонкой косынкой на шее был плотный мягкий шарф.
– Это правда, я тоже болела... И потеряла голос.
– Досадно. Но я все же хотел бы получить ответ на свой вопрос – почему ты пользуешься пропуском, который тебе не принадлежит?
Оставив стражу рыться в вещах, Луиза бросилась на помощь своей спутнице.
– Ты видел, сколько мне приходится тащить из Жювизи сюда, а потом обратно? Я же не могу донести это все одна, гражданин. Ты же должен понять. И потом, я прихожу всего лишь раз в неделю, а на оформление пропуска требуется время.
– Ты могла бы перебраться поближе, только и всего. А это что еще такое?
Он ринулся к столу, увидев шашечницу, которую один из его коллег только что достал из мешка.
– Это шашки, – ответил тот.
– Мой муж передал мне шашки, чтобы я отдала их починить.
– Ими пользуется Капет, я полагаю?
– Разумеется. Этого ему никто не запрещал.
Мужчина злобно посмотрел на госпожу Клери и рявкнул:
– Может, и так, но только мне эта коробка, прогулявшаяся по всему Парижу, кажется подозрительной. Давайте-ка, ломайте шашечницу. Я посмотрю, не спрятана ли где записка.
– Но гражданин Марино, ею ведь нельзя будет пользоваться, – подал голос один из стражников помоложе.
– Почему? Потом можно все приклеить обратно, а если ничего не получится, значит, капет обойдется без шашек, вот и все!
В это время появился Жан-Батист Клери. Под мышкой он нес большой сверток с бельем. Марино немедленно набросился на него:
– Скажи-ка, гражданин, ведь только твоей жене и твоей свояченице разрешили тебя навещать, а не всей семье, верно?
– Агата заболела, – поспешила объяснить госпожа Клери, – и я попросила нашу племянницу...
Совершенно спокойно Клери, светловолосый мужчина с маловыразительным лицом, ответил:
– Ты правильно поступила, жена... – И тут он увидел, как в воздух летят маленькие деревянные квадратики, и разом потерял все свое спокойствие. – Моя шашечница!
– Ты что орешь?! Скажи спасибо, если тебе ее вообще вернут.
Без возражений, понимая всю их бесполезность, Клери подошел к жене и «племяннице» и поцеловал их. Затем из одного из глубоких карманов он достал два украшения из золота и эмали и положил их на стол. Свет свечей ласково коснулся их, и Лаура вздрогнула.
– Вот то, что вы просили, – устало сказал Клери, обращаясь к Марино.
Это был крест ордена Людовика Святого на огненно-красной ленте и знак ордена Золотого руна. Но он не имел ничего общего с орденом Золотого руна Людовика XV. В центре знака располагался небольших размеров сапфир. Марино набросился на них со злорадной ухмылкой.
– Отлично! Капет теперь стал таким же, как и все мы! Без этих штучек и регалий. Стыдоба, что ему вообще до сих пор разрешали оставить эти цацки. Теперь без них ему будет спокойнее. А мы их продадим и получим много денег!
В это мгновение произошло неожиданное. Дверь башни снова отворилась, пропуская Людовика XVI и его семью, возвращавшихся с ежедневной прогулки по «саду». Все повернулись к ним, и Лауре пришлось схватиться за стол, чтобы не присесть в почтительном реверансе. И это усилие отразилось на ее лице гримасой боли. Вошедшие женщины заметили это. Королева и Мадам Елизавета наклонили головы, пытаясь спрятать улыбку, а Мария-Терезия в своем неведении открыто улыбнулась другу, которого она так неожиданно увидела. Этого пустяка хватило, чтобы гражданин Марино снова зашелся в приступе гнева:
– Заговор! Я готов поклясться, что это заговор, – заорал он. – Зачем сюда пришли эти женщины? И эта мнимая племянница, потерявшая голос! Счастье еще, что она почти не говорит, а то, конечно, закричала бы при всем честном народе «да здравствует королева!». Надо все как следует проверить...
– Гражданин, – вмешался Клери, – здесь нечего проверять. Моя племянница не ожидала увидеть узников. Она испугалась, и это развеселило маленькую девочку!
– Ты-то, толстяк, не осмеливаешься назвать ее принцессой, верно? И правильно делаешь, потому что она теперь обыкновенная соплячка, как и все остальные в ее возрасте. Но с твоей женой и этой ее племянницей я еще разберусь!
Допрос продолжался три часа, три часа оскорблений, глупых и ядовитых вопросов. Затем Марино послал за гражданкой Тизон, чтобы обыскать «арестованных». Он как будто сорвался с цепи, и его ярость произвела впечатление даже на его сослуживцев, давно знавших о его отвратительном характере. Не найдя ничего, что могло бы послужить поводом даже для пустячного обвинения, Марино был уже готов отвести обеих женщин в Коммуну, чтобы их бросили в тюрьму. Но тут неожиданно появился член Коммуны гражданин Лепитр. Настолько же флегматичный и спокойный, насколько другой был буйным и неуравновешенным, Лепитр выслушал сначала злобные нападки Марино, затем спокойный рассказ Клери и вернулся к Марино:
101 
