38 
«Марианна, — писал император, — мне пришло в голову, что лучший способ избавить тебя от посягательств мужа — взять тебя на службу империи. Ты покинула Париж под прикрытием неопределенной дипломатической миссии, отныне ты будешь облечена подлинной миссией, важной для Франции. Герцог Падуанский, которого я обязываю позаботиться, чтобы ты без помех смогла уехать для выполнения этой миссии, сообщит тебе мои подробные инструкции.
Я надеюсь, что ты окажешься достойной не только моего доверия, но и всей Франции. Я сумею вознаградить тебя за это. Н.».
— Его доверия?.. Всей Франции? Что все это значит? — растерянно промолвила она.
Обращенный к Арриги взгляд выражал полное недоумение и изумление. Она готова была подумать, что Наполеон сошел с ума.
Чтобы в этом удостовериться, она внимательно, слово за словом, вполголоса перечитала письмо, но, закончив его, оказалась перед тем же печальным выводом, который ее собеседник легко смог прочитать на ее выразительном лице.
— Нет, — сказал он тихо, усаживаясь рядом с ней, — император в своем уме. Просто в данной ситуации он не видит другой возможности выиграть для вас время, кроме дипломатической службы!
— Я буду дипломатом? Но это безрассудство! Какое правительство согласится иметь дело с женщиной…
— Может быть, возглавляемое тоже женщиной. И к тому же речь идет не об официальной службе, а о… секретной службе императора, на которую вас приглашают вступить, службе его величества для особо доверенных и близких друзей…
— Я знаю, — прервала его Марианна, нервно обмахиваясь императорским письмом, — я слышала разговоры о громадной службе, которую уже сослужили императору его сестры, но это не вызывает у меня особого энтузиазма. Короче, не будем тратить время, и скажите без уверток, чего ждет император от меня. И прежде всего, куда он собирается послать меня?
— В Константинополь.
Если бы гигантский дуб, под которым она сидела, обрушился на нее, она не была бы так ошеломлена, как от этого слова. Она вгляделась в бесстрастное лицо генерала, пытаясь найти на нем отражение внезапно охватившего Наполеона безумия. Но Арриги выглядел абсолютно спокойным и с понимающим видом коснулся руки Марианны.
— Выслушайте меня не волнуясь, и вы увидите, что идея императора не так уж безрассудна. Скажу даже больше: это одна из лучших, которые могли прийти ему в голову при теперешних обстоятельствах, как для вас, так и для его политики.
Он терпеливо развернул перед своей юной слушательницей панораму положения в Европе весной 1811 года и в особенности франкорусских отношений. Несмотря на дружеские объятия в Тильзите, отношения с царем портились с каждым днем. Паром взаимопонимания уносило течением. Александр I, хотя он практически отказался отдать сестру Анну за «брата» Наполеона, с большим недовольством встретил австрийскую свадьбу. Аннексия Францией принадлежавшего его зятю герцогства Ольденбург и ганзейских городов не улучшила его настроения. В результате он поспешил снова открыть свои порты для английских кораблей, одновременно резко повысив пошлину на ввозимые из Франции товары.
В ответ Наполеон обратил наконец внимание, чем занимался при его дворе красавец полковник Александр Чернышев, который с помощью женщин сплел там отличную шпионскую сеть, и тайком послал полицию в его парижское жилище. Но слишком поздно, чтобы поймать птичку в гнезде. Предупрежденный вовремя, Чернышев исчез навсегда, а в захваченных бумагах не оказалось ничего важного.
В этих условиях, осложненных жаждой власти двух самодержавии, внимательному наблюдателю война казалась неминуемой. Вместе с тем с 1809 года Россия воюет с Оттоманской империей из-за дунайских крепостей: война и измор…
— Надо, чтобы эта война продолжалась, — подчеркнул Арриги с силой, — ибо она удержит часть русских сил на берегах Черного моря, тогда как мы пойдем маршем на Москву. Император не собирается ждать, пока казаки появятся у наших границ. Вот в чем вы выступите посредником!
Марианна отметила мимоходом, но с большим удовольствием обрушившиеся на ее врага, Чернышева, неприятности, однако недостаточно наказавшие его за варварское обращение с ней. Но только из-за этого она не могла беспрекословно подчиниться императорскому приказу.
— Вы хотите сказать, что я должна буду убедить султана продолжать войну! Но вы не отдаете себе отчета в том, что…
— Да! — нетерпеливо оборвал генерал. — Во всем! И прежде всего в том, что султан Махмуд, правоверный мусульманин, вообще считает женщин низшими существами, с которыми ему не подобает разговаривать. Вы, конечно, не знаете, но султанша, императрица-мать, француженка, креолка с Мартиники и кровная кузина императрицы Жозефины, с которой она вместе воспитывалась. Большая любовь связала этих девочек, любовь, которую султанша никогда не забудет.
38 
