Особенно,... 
184 
— Вы знаете его? — спросила ошеломленная Марианна.
— Конечно! Император, который восхищается мужеством греков, всегда рекомендовал мне как можно детальней осведомляться обо всем, что касается их. Мало кто так популярен в домах Фанара, как повстанец с гор Морэ. И мало кто может соответствовать его описанию, вопрос размера… Добро пожаловать, друг мой!
Ничего не ответив, Теодорос учтиво поклонился.
И, оставив своих гостей, еще не пришедших в себя от изумления, граф де Латур-Мобур покинул комнату с достоинством, которое ничуть не принизили его просторный индийский халат и ночной колпак из зеленого шелка.
Марианна сейчас же обернулась к Жоливалю.
— Теперь, Аркадиус, — умоляющим тоном сказала она, — расскажите мне обо всем, что произошло с тех пор, как мы расстались!
— Вы хотите сказать — с тех пор, как тот бандит фактически бросил вас в море, после того как обезвредил нас и захватил корабль? Откровенно говоря, Марианна, я едва поверил своим глазам.
Вы здесь, живая и здоровая, тогда как долгие дни мы не смели даже вообразить, что вы сможете выжить. Неужели вы не Видите, что я сгораю от желания узнать…
— И я тоже, я просто умираю, Аркадиус! И умираю от страха, потому что хороню вас знаю: если бы у вас были приятные новости, вы бы сообщили их мне сразу! Неужели все так плохо?
Он пожал плечами и, заложив руки за спину, стал ходить взад-вперед по комнате.
— Я не знаю! Все невероятно странно! Ничто с момента нашей разлуки не происходило нормально. Судите сами…
Умостившись поудобнее в кресле, Марианна слушала и, по мере того как текла его речь, ее внимание все больше приковывалось к ней, уходя от всего окружающего.
Жоливаль и в самом деле говорил о вещах необычных…
Вечером после злодейского поступка с Марианной, когда «Волшебница» изменила курс и направилась в Африку мимо берегов Крита, она встретилась с пиратскими шебеками Вали-паши, грозного сына Али-Тебелина.
Своре паши Эпира не составило труда захватить корабль, находившийся в руках страдающего манией величия доктора и кучки бандитов. По крайней мере пленники из глубины трюма, где они были прикованы, могли судить об этом по скоротечности боя.
Одно, впрочем, им было ясно: с предыдущего дня Язон Бофор больше не командовал своим кораблем.
— Как же вы можете утверждать, что он еще жив? — вскричала Марианна. — Лейтон, безусловно, убил его, чтобы захватить командование бригом!
— Убил? Нет! Но одурманил зельями! И я считаю, что не надо далеко искать объяснений поведения Бофора, которое для всех нас, знающих его давно, казалось чистейшим безумием. Гнев и ревность не объясняют все, и я теперь знаю, что после Корфу наш шкипер был во власти Лейтона, которому мы недаром не доверяли!.. О'Флаерти кончил признанием, что доктор, имевший долгую практику торговли на Невольничьем Берегу, узнал некоторые секреты колдунов Бенина и Нигерии. Разоблачив вас, он побудил Язона пить, но то, что он поглощал, не было только обычным ромом или виски!
— Если он не убит, тогда что с ним сделал Лейтон?
— Он бежал с ним на шлюпке во время короткого боя. Ночь была темная, а беспорядок достиг апогея. Спрятавшийся за пушкой юнга видел, как они отчалили. Он узнал своего капитана, который, по его словам, двигался как заведенный механизм, а на .весла сел Лейтон. Добавлю, что он также прихватил ваши драгоценности, как прогонные, очевидно, ибо, несмотря на тщательные поиски, мы не нашли их среди ваших вещей.
— Язон оставляет свой корабль в опасности! Избегает боя! — недоверчиво проговорила Марианна. — Спокойно отплывает в то время, когда его люди гибнут! Но, Аркадиус, это не правдоподобно!
— Действительно, но ведь я сказал вам, что он больше не был самим собой. Мое дорогое дитя, когда вы узнаете все не правдоподобные обстоятельства нашей одиссеи, ваше недоумение не рассеется. Потому что мы были уверены — мы, находившиеся в трюме, — что в руках демонов паши нас ждет неминуемая смерть… или в лучшем случае рабство. Так вот: ни того, ни другого не произошло.
Наоборот, рейс Ахмет, капитан, так сказать, «адмиральской» шебеки, обращался с нами весьма вежливо.
— Разве это не вполне естественно? Вы и Гракх — французы, и паша Янины не посмел пойти на риск порвать отношения с императором. Его сын должен следовать той же политике.
Аркадиус язвительно улыбнулся.
— Если бы наше спасение зависело от национальной принадлежности, я не был бы сейчас здесь и не рассказывал бы вам этот роман, потому что, когда в трюм ворвалась банда башибузуков со сверкающими ятаганами в руках, мы поняли, что наша песенка спета. Однако — и вот тут начались чудеса — стоило Калебу сказать несколько слов на языке этих бесноватых, чтобы они сразу остановились. Они даже очень вежливо приветствовали его.
184 
