99 
* * *
Костолицый начал подавать признаки жизни минут через двадцать. Отец Василий встал, в полной темноте прошел на кухню, достал из нижнего ящика фонарик, набрал в ковш воды и вернулся.
– Живой? – мрачно спросил он.
– Жи-вой… – сипло откликнулся бывший миссионер.
Отец Василий положил фонарик на пол, так, чтобы свет не освещал ничего, кроме узкого куска пола и части стены, включил его и поставил в широкий желтый луч ковш с водой.
– Держи.
– Спа…сибо.
– Что ты о них знаешь? – прямо спросил священник. – Кто, где, почему. Я должен знать все.
– Батя здесь… не самый главный… – начал костолицый и потянулся за ковшиком.
– Да мне срать, кто главный! – заорал священник. – Ольга где?!!
– Я не знаю, – признался костолицый. – Но я помогу… Они еще придут. Обязательно придут.
– Они сказали, что позвонят, – мрачно сказал отец Василий.
– Не верь. Они никогда не звонят. Мы их… поймаем на живца.
– На тебя?
– Да.
Костолицый замолчал, а потом тяжело вздохнул.
– Я ранен. Где у тебя можно… осмотреть?
– В ванной.
Он встал, поднял костолицего и протащил в ванную комнату. Включил свет, быстро и плотно закрыл дверь и кинул взгляд на бывшего миссионера. Все лицо Бориса представляло собой сплошную кровавую массу, а из идущий от виска чуть ли не до затылка резаной раны на голове размеренно струилась кровь. Миссионеру повезло – секач лишь вспорол кожу. Отец Василий вздохнул, сходил на кухню и притащил аптечку.
– Держи. Здесь новокаин, шприцы… вот перекись.
Костолицый мельком глянул на себя в зеркало и кивнул.
– Иголка есть? Зашить надо…
* * *
Он зашивал себя сам. Быстро и совершенно спокойно обработал все лицо перекисью, ощупал рану и, аккуратно стянув края пальцами, почти профессионально принялся накладывать швы.
– У них несколько точек, – тихо и размеренно рассказывал по ходу костолицый. – Где Ольга, сказать пока сложно, но вычислить я смогу.
– Каким образом?
– Посмотрим, как быстро они заявятся. Я специально наследил, чтобы они пришли сюда.
Священник покачал головой. Самоуверенность этого совершенно беспринципного негодяя была безмерной.
– Если в пределах часа, значит, они в Трофимовке. Но если придут к утру, то возможно, в Соцгородке…
– Это же областной центр?
– Верно. Если там, будет труднее. Охрана у них будь здоров. Ты их уже видел.
– Игорек и Юрок? – вспомнил двух похожих, как братья-близнецы, бугаев священник.
– Точно, – кивнул костолицый, аккуратно перерезал шелковую нитку и вздохнул. – Теперь хорошо… Но пробиться туда можно. Только тебе переодеться придется. Найдешь что-нибудь подходящее?
– Оружие есть? – не ответил на его вопрос отец Василий.
– Я не убийца, – покачал зашитой головой костолицый. – Но я думаю, мы и так справимся. Должны справиться.
Наверное, это было правильно. Конечно же, костолицый миссионер сохранил куда больше здравого смысла, чем священник. Впрочем, у него жену не крали…
– Может быть, ментов подключить, – в свою очередь проявил здравый смысл отец Василий. – У них возможности пошире…
– Ни в коем случае, – вздохнул костолицый. – Сдадут мигом. Тут у них куплено все. Или почти все.
Священник подумал и согласился. То, что для Игорька не был секретом кабинетный номер телефона Скобцова, да и то, как стремительно смотался Батя вместе с Юрком за сорок секунд до появления милицейского наряда, говорило о многом.
– Ты что, деньги у них украл? – внезапно вспомнил он о первопричине всей этой дикой уголовной суеты.
– Свое вернул, – пожал плечами костолицый. – Плюс комиссионные. Просто вышло многовато, вот они и беснуются. Мне ведь чужого не надо; я это уже говорил. Мы с тобой лучше вот о чем договоримся. Дело в том, что я левша…
Отец Василий приподнял брови. Это была новость, и новость многое объясняющая. Только теперь до него дошло, почему он так и не смог ничего противопоставить этому хитромудрому приемчику миссионера, когда он выходил из положения «лежа под тобой» так просто, словно имел дело с зеленым салагой, а не с бывшим омоновцем Мишаней Шатуновым.
– Поэтому, когда дойдет до дела, учитывай…
Отец Василий кивнул. Он прекрасно понял, какие преимущества дает парный бой, скажем, два на два, когда один в паре левша. Что-что, а это он «проходил»…
Костолицый вдруг насторожился, и отец Василий инстинктивно прислушался. Но ничего не услышал.
99 
