95 
– Ты начальству звонить будешь? – сунул милиционеру аппарат отец Василий. – А то домашний у Скобцова не отвечает.
– Давайте! – жадно схватил спасительное средство связи парнишка.
Если честно, отец Василий вовсе не рвался дозвониться до Скобцова. В этой ситуации странного противостояния между православным батюшкой и главой района гораздо больше понимания можно было встретить у обычного дежурного по городу. По крайней мере, можно быть уверенным, что он не приплетет к делу политику, не станет гадать, а можно ли сделать то или это, а просто пришлет наряд.
– Товарищ капитан! – закричал в трубку Вадик. – Да, это я! Где? У священника в доме! Почему? На него напали! Не мой район? – Даже в полной темноте отец Василий чувствовал растерянность молодого милиционера. – А что делать? Ладно, передам…
Парнишка протянул отцу Василию телефонную трубку.
– Вас…
Это был капитан Мирзоян – давний знакомец отца Василия. Не сказать, чтобы они дружили или просто знались, но судьба однажды свела их вместе при весьма неприятных обстоятельствах. И с тех самых пор Мирзоян относился ко всему, что как-то связано с местным батюшкой, довольно настороженно. Были основания…
– Что там у вас произошло? – спросил Мирзоян, и даже на расстоянии было слышно, как он недоволен.
– Похоже, готовится разбойное нападение на жилище, – кротко ответил священник.
– Похоже? А поточнее нельзя?
– За моими воротами стоит машина, а рядом с ней человек, который уже нападал на меня пару часов назад.
– Ладно, – вздохнул Мирзоян. – Пока у меня все на выезде, но через пару минут машина освободится – пришлю. А этого, как его там, Вадика… отправляйте назад к чертовой матери! У него на участке хрен знает что творится, а он там у вас чаи распивает!
– Может, лучше вы его сами заберете? – предложил священник. – Когда наряд прибудет…
– Ладно. Ждите, заберем.
Священник положил трубку на рычаги, протянул портупею вместе с кобурой Вадику и вдруг насторожился – во дворе отчетливо слышались голоса. Он снова глянул за занавеску. К крыльцу медленно приближались двое: Батя и бугай.
В принципе можно было просто не открывать дверь. Но когда приедет наряд, отец Василий не знал, а память об оставшемся в далеком прошлом пожаре снова заполонила его сердце тревогой. Он не хотел повторения старой истории. Может быть, просто боялся, возможно, не верил, что сумеет оправиться от пожара во второй раз, но повторения подобного в своем доме не хотел. И тогда священник глубоко вдохнул, шумно выдохнул и направился к дверям.
– Куда вы? – испуганно спросил его все еще застегивающий портупею милиционер.
– Встречать, – ответил отец Василий.
* * *
Они все-таки вышли вдвоем: подтянутый, в новенькой, с иголочки, форме молоденький милиционер и медленно ступающий в своей бесформенной рясе, заляпанный грязью с ног до головы, заросший густым черным волосом священник.
От ворот к ним направлялись также двое: солидный, как генеральный директор крупной компании, Батя и безымянный бугай в два метра ростом и полтора центнера весом.
Противники сблизились и почти одновременно остановились метрах в шести-семи друг от друга. И те и другие молчали. И те и другие ждали, что скажут «с той стороны». И те и другие внимательно приглядывались, словно пытались оценить исходящую от противника угрозу.
Нервный Вадик не выдержал первым.
– Немедленно покиньте частную территорию! – срывающимся мальчишеским голосом потребовал он.
Отец Василий поморщился: в этой ситуации начинать разговор первыми определенно было невыгодно.
– Ты что, поп, охрану нанял? – словно и не слышал требования, удивился Батя. – Уж не на мои ли деньги?
– У меня твоих денег нет, – твердо сказал священник.
– Ты хочешь сказать, что все это был треп? – спросил Батя. – Так сказать, с перепугу? И за прежний базар ты теперь не отвечаешь?
– У меня нет твоих денег, и где прячется Ефимов, мне тоже неизвестно, – твердо повторил отец Василий.
Вадик настороженно повернул голову в сторону священника. Понятное дело, он получал ориентировки на Ефимова, и то, что отец Василий имеет отношение к этому опасному преступнику, было для него интересной оперативной информацией… Священник мысленно чертыхнулся: он только теперь сообразил, что фамилию костолицего можно было пока и не упоминать.
– Рискуешь, поп, – зловеще усмехнулся Батя. – Ты ведь не господь бог – воскрешения не будет…
95 
