49 
— Перед кем ты виноват, Толик?
— Перед тобой… И перед Лешей.
— Я ничего не понимаю. Ты меня совсем запутал. Почему ты считаешь, что виноват перед нами?
— Это очень тяжелый вопрос, Маша… Я виноват… виноват… потому что… я…
— Не волнуйся, Толик. Я выслушаю тебя. Говори, — попросила Маша.
— Наверное, оттого что я очень часто поступал… плохо.
— Не обманывай меня. Я не могу поверить, что ты способен на плохие поступки, — Маша искренне верила в это.
— И тем не менее. Я сделал ужасную вещь. За которую, мне кажется, ты никогда не сможешь меня простить.
— Да что ты! Я всегда смогу тебя понять… И, конечно же, простить. Мне кажется, ты винишь себя напрасно. Ты не способен на подлости, Толик. Ты очень хороший… Только… немного нескладный…
— Ты так считаешь? Серьезно? — посветлел Толик.
— Конечно. Я же тебя с детства знаю.
— Ты любишь Лешу? — неожиданно спросил Толик.
— Да… Я его люблю, — тихо ответила Маша. — Я так переживала, когда его похитили.
— А знаешь, кто его похитил? Я!
— Так, значит, ты похитил Алешу? Этого не может быть!
— Может.
— Нет, я не верю! Зачем ты говоришь неправду?
— К сожалению, это чистая правда, Маша.
— Но это чудовищно! Зачем ты это сделал?
— В первую очередь… из-за тебя… — признался Толик.
— Из-за меня? — изумилась Маша.
— Я так тебя ревновал. Места себе не находил. Я очень хотел вас разлучить.
— Но почему? Леша собирался жениться на Кате! При чем здесь я?
— Маша, я не слепой. Ты его любишь, и он… Он тоже любит тебя.
— Тебе показалось… Господи, какой же ты глупый! Что ты наделал?
— Маша, я и сам все понимаю. Но теперь этого уже не исправишь. Теперь я преступник… И поэтому я вынужден бежать из города. Что сделано, то сделано. Единственное, что меня пугает… это то, что я никогда больше тебя не увижу…
Маша задумалась и вдруг сказала:
— Мне кажется, я знаю, как тебе помочь! Нет! Есть один выход… Ты должен пойти в милицию "и во всем признаться! Ведь ты на самом деле добрый, чудный человек! Я никогда не поверю, что ты мог желать Леше зла…
— Да. Если честно, я не хотел всего этого… Меня заставил отец…
— Вот видишь! Потому что сам ты не способен на такое! Они использовали тебя! Ты был всего лишь инструментом в их руках!
— Но я делал это осознанно. Я прекрасно понимал, что я делаю.
— Послушай меня! Ты еще можешь прийти с повинной!
— А они? Мой отец и мой брат? Это моя семья. У меня больше никого нет. Даже тебя. Нет, Маша! Я не пойду в милицию. Я не могу их предать.
— Толик, подумай сам: это единственный выход. Да, ты сядешь в тюрьму, но твоя совесть будет чиста. Это очень важно. Ты не представляешь себе, сколько вы страданий доставили Леше. А его семье? Ты знаешь, как они переживали? Они-то в чем виноваты?
— Они ни в чем… — согласился Толик.
— Но тебе тяжело, и им тяжело. Ты покаешься, а они будут знать, что преступник наказан.
— А отец и брат будут считать меня предателем, — уверенно сказал Толик.
— У них своя судьба. Подумай о себе. Ты должен снять груз, который лежит у тебя на сердце.
— Зачем? Можно жить и с ним.
— Тебе только так кажется. Ты будешь чувствовать это до конца своих дней. Ты будешь мучиться этим! Это будет сниться тебе в кошмарах…
Маша знала, что говорила правду. Толик молчал. Выхода из ситуации он не видел, и Маша ни в чем не могла ему помочь.
* * *
Ирина и так была женщиной красивой, а тут она постаралась, как могла. На ней было красивое черное платье, выглядела она сногсшибательно. Вся эта красота предназначалась Самойлову, в офис к которому она направлялась.
Зайдя в приемную, Ирина едва глянула на секретаршу и сразу направилась в кабинет к Самойлову.
— Постойте! Вы куда? — растерялась Людочка.
— Я к Борису, — просто ответила Ирина.
— Но я прежде должна ему о вас доложить!
— Не стоит. Он меня ждет, — заверила ее Ирина.
— Нет, встреча с вами у него не назначена! Борис Алексеевич занят, работает!
— Борис будет рад меня видеть в любое время суток. Без всех этих записей и ваших докладов, — улыбнулась Ирина и зашла в кабинет.
Самойлов действительно был ей рад:
— Молодец, что зашла. Как ты? »
— Честно говоря, не очень, — Ирина чуть добавила грусти в свой голос. — Спать не могу, есть тоже не очень получается…
— Но выглядишь ты неплохо, — сообщил ей Самойлов, приглашая жестом присесть на диван.
49 
