39 
– Ром – да. А вот украденные драгоценности вряд ли.
– А откуда бы вы тогда взяли ром? – спросила Вивьен.
– У симпатичной хозяйки таверны.
– Они симпатизируют только тем, у кого есть денежки, – рассмеялась Вивьен.
Дэвид улыбнулся, пытаясь припомнить, сколько раз его и его друзей вышвыривали из таверн.
– Не всегда.
– Всегда, – сказала она. – Те, у кого есть денежки, пьют, пока не свалятся и не захрапят так, что разбудят мертвого, или затеют драку, не давая остальным покоя, или будут приставать к служанкам, требуя лучшие комнаты. А те, у кого денег нет, счастливы присесть за стол в общей комнате и получить миску с холодной похлебкой до того, как им укажут на дверь.
– Видимо, вам приходилось иметь дело с жалкими хозяевами таверн, – сказал Дэвид, пристально глядя на нее.
– С самыми ужасными, – согласилась она, брезгливо улыбаясь.
Дэвиду хотелось узнать, как она жила прежде. Он впервые встретил женщину, которая называла его пиратом и имела печальный опыт общения с хозяевами таверн. Было бы нелепо обсуждать подобные вещи с любой другой женщиной, но не с Вивьен. Почему не побеседовать с молодой дамой? Он не выдержал бы и пятнадцати минут, общаясь с рафинированной особой из высшего общества. И добрая половина этого времени ушла бы на обсуждение погоды. А потом ему ничего бы не оставалось, как выдать что-нибудь этакое, что либо шокировало, либо рассердило ее. Ему пришлось бы опустить подробности из большей части своей жизни. А с Вивьен ему легко общаться, потому что не нужно думать, стоит или не стоит обсуждать подобные вещи. Он не боялся смутить или шокировать ее, сказав не то. Скорее она могла заставить ужаснуться обстоятельствам ее жизни. Интересно, насколько бессердечными были с ней эти хозяева таверн?
На следующее утро Дэвид все еще радовался своему достижению. Еще бы, уговорить Кэмдена продать Дансера – редкая удача. Дэвид до сих пор не понимал, как это ему удалось. За бутылкой портвейна в «Уайтсе» он сделал предложение, и, к величайшему его удивлению, оно было принято. Возможно, это был знак, что удача вновь повернулась к нему лицом, или принесли свои плоды его благие намерения измениться. К сожалению, у него не было конюшни, достойной Дансера. Конь был староват, чтобы участвовать в скачках. Но Дэвид не сомневался, что он чемпионских кровей. Он знал, что и Маркус так считает. Маркус мог бы сразу использовать его для улучшения породы. Дэвид лишь чуть преувеличил, сказав, что собирается продать ему коня. Ценой должно было стать многочисленное потомство Дансера, чтобы Дэвид мог создать собственную конюшню. Единственная склонность Дэвида, достойная уважения, – это хорошие лошади, их разведение и выездка.
Прибыв в Эксетер-Хаус, он сразу начал искать книгу по разведению из Блессинг-Хилла, рассчитывая на возможности улучшения породы, которую можно было бы предложить Маркусу. Но книги не оказалось на месте. Дэвид огорчился. В Блессинт-Хилле должна быть копия, но Дэвид не собирался дожидаться, пока ее привезут. Он попросил Адамса, чтобы тот посмотрел у себя, а сам вернулся в свой кабинет. Может быть, Маркус убрал ее вместе с остальными личными бумагами, когда освобождал для него свой рабочий стол? Дэвид открывал многочисленные дверцы и ящички, пока не нашел тонкую книгу в кожаном переплете, очень похожую на ту, что он искал.
– Ага, вот она, – пробормотал он, вытаскивая ее и листая страницы.
Целая стопа бумаг соскользнула на пол. Дэвид начал собирать их, и кое-что привлекло его внимание: имя человека, который пытался убить Маркуса и представить Дэвида как подозреваемого в убийстве. С минуту Дэвид просто держал бумагу в руках, будто был застигнут врасплох. Вот уже несколько дней он и думать забыл об этом. Может и читать не нужно… Но потом, испытывая одновременно и робость, и интерес, забыв про книгу, которую искал, начал читать.
Это был доклад мистера Джона Стаффорда на имя Маркуса, датированный двумя месяцами раньше. Начинался он словами благодарности герцогу за его неоценимую помощь, потом речь шла о признании, вырванном у мистера Бентли Риса после его ареста. Бентли признавался в том, что изготовлял фальшивые банкноты, но не распространял их. В этом, как деликатно выражался мистер Стаффорд, Бентли обвинял других, неизвестных розыскному отделу Боу-стрит личностей. Дэвид просто оторопел. Ведь это именно он и был той самой личностью. Скорее всего, Бентли назвал его имя. И то, что мистер Стаффорд не упомянул его, свидетельствовало о том, что Маркус убедил его не делать этого.
39 
