77 
Эстаи, как назло, опять не отзывался.
— Шторм будет, — сказала Сигурни, взглядом знатока смерив небо.
— А то я не понял! Надо подогнать плот к берегу, пока нас не снесло совсем далеко! — голос приходилось уже повышать, иначе было друг друга не слышно.
С усилием наваливаясь на шест, Хранитель удерживал плот, не позволяя волнам отнести его еще дальше, но приблизиться к берегу не удавалось.
Если бы не Сигурни, все было бы гораздо проще — Сергаал бы просто прыгнул в воду, и доплыл бы до берега, благо, теперь его физические возможности, возросшие в несколько раз против обычных человеческих, позволяли, но вытащить на себе еще и девушку он уже не смог бы. Как, впрочем, и бросить ее здесь.
Спустя несколько минут от туч, затянувших все небо, стало совсем темно. Сигурни из последних сил цеплялась за бревна — ее чуть не смыло той же волной, которая сорвала с плота шалаш. Сергаал сражался с морем до тех пор, пока при очередном сильном толчке волна не вырвала из его рук скользкий шест. Он ничком упал на бревна, подполз к девушке, одной рукой держась за веревку, второй связал их пояса.
— Сигурни, нам придется плыть самим, без плота! — крикнул он, надеясь, что она услышит.
Охотница подняла на него полный ужаса взгляд.
— Но… я не смогу! Слишком сильный шторм! Сергаал, плыви один! — внезапно решилась она.
— Черта с два я один поплыву! Держись за мои плечи, только не задуши! — он рывком перебросил тело к самому краю плота.
— Ты не вытащишь нас обоих!
— Заткнись, и делай, что тебе говорят! — заорал он, и тут же закашлялся — подлая волна не упустила возможности, и Волчонок по самое не хочу наглотался противной соленой морской воды.
— Но я… — дальнейшие слова девушки потонули в вое ветра.
Откашлявшись, Сергаал сполз с плота в воду — Сигурни тут же послушно вцепилась в его плечи. Набрав полные легкие воздуха, он оттолкнул плот, и на мгновение с головой погрузился под воду.
Вынырнув, Волчонок с ужасом понял, что потерял ориентацию в пространстве. Он не мог понять, в какой стороне берег, море вокруг бушевало, да еще и Сигурни, перепуганная до полусмерти, вцепилась в него мертвой хваткой. Ее пальцы сползли с плеч, и теперь охотница, боясь остаться одна посреди бури, сама того не замечая, душила Сергаала.
Эстаи не откликался.
Собрав все силы, Хранитель на миг вырвался из воды на полкорпуса, увидел что-то, смутными очертаниями напоминающее берег, и поплыл, широко и мощно загребая. Через минуту пальцы Сигурни безвольно соскользнули с его шеи — девушка потеряла сознание. Плыть стало еще тяжелее — хоть охотница его больше не душила, но теперь она не пыталась удерживать голову над водой, и хоть как-то ему не мешать.
Гребок, еще один, судорожный вдох, снова гребок…
Сергаалу казалось, что он плывет уже вечность. Когда удавалось, вынырнув. Разглядеть берег, все время оказывалось, что Волчонок плыл не в ту сторону — нет, он приближался к земле, но такими зигзагами, что если бы он продолжал плыть по такой же траектории, то до берега добрался бы в лучшем случае часа через четыре.
Гребок, еще один… Вдох…
Когда Хранитель в очередной раз вырвался из воды, берега не оказалось вовсе. В панике рванувшись, он попытался обернуться, волна ударила его в лицо, ослепила… Волчонок хлебнул воды, с силой развел руки, пытаясь хоть на фут вырваться из воды…
Темный контур берега виднелся сотнях в трех футов.
Но Сергаал этого не увидел — из темной воды перед ним вылетело одно из тяжелых бревен, ранее составлявших рассыпавшийся плот.
От удара потемнело в глазах, и Хранитель потерял сознание, напоследок успев только в очередной раз позвать Эстаи беззвучным криком.
Голова раскалывалась от боли. Он не мог заставить себя ни открыть глаза, ни попытаться понять, кто он, и где находится, ни вспомнить, как оказался в столь плачевном положении…
Иногда он проваливался в мучительное полузабытье — и тогда волнами подкатывала тошнота, и голова болела еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже невозможно.
Временами словно сквозь туман долетал чей-то смутно знакомый голос, он пытался хотя бы открыть глаза или разлепить губы — но все было тщетно, и каждое усилие оборачивалось лишь очередным провалом в тошнотворную боль.
Ему даже не удавалось нормально потерять сознание — что-то удерживало его на этой мучительной грани между явью и забытьем, что-то не давало спокойно умереть, и закончить этот кошмар…
77 
