41 
Дора покачала головой.
— Никогда! Нэнси была такая…
— Красивая, понятно, — прервала ее Даффи, видя, что разговор двинулся по кругу. — И она рассказывала вам, что муж, то есть Эрл Маклен, морит ее голодом и избивает?
— О, бедняжка не только нам жаловалась на этого изверга, — охотно подтвердила Дора. — Кому она только не рассказывала о своих несчастьях…
Даффи едва заметно усмехнулась.
— Значит, Нэнси делилась своими бедами со многими, поэтому у вас не было оснований не доверять ее словам.
— Разумеется! — с пылом откликнулась Дора. — Все вокруг слышали ее рассказы.
— И передавали дальше, — пробормотала Даффи.
Дора чуть наклонилась к ней.
— Что?
— Нет-нет, это я так…
— Дело в том, что мы не только слушали рассказы Нэнси, но и видели доказательства, — включилась в разговор Энн Макдоггерти.
Даффи вскинула бровь.
— Ах так?! Значит, доказательства все-таки есть!
Энн немного замялась.
— Были. Но они не имели отношения к убийству, если вы это подразумеваете.
Даффи пожала плечами.
— Собственно, ведь это главное и самое тяжкое обвинение, насколько я понимаю.
— Безусловно, — согласилась Энн Макдоггерти, с достоинством одергивая жилет и одновременно делая такое движение, будто воротник блузки трет ей шею. — Однако их можно рассматривать как косвенное подтверждение способности Эрла Маклена совершить убийство.
В глазах Даффи промелькнуло удивление: чтобы сделать подобное заявление, требуется немалая смелость или безрассудство.
— Сгораю от любопытства, — искренне призналась она. — Что же это за доказательства такие?
— Синяки и ссадины! — не удержавшись, выпалила Дора. Затем горячо продолжила без пауз и остановок: — Я видела собственными глазами, святой крест, могу хоть на Библии поклясться! Всюду синяки, ссадины и еще кровоподтеки, как будто ее, бедняжку, ногами пинали! Такой страх, такой ужас — не передать. Как она только жила с этим изувером, не понимаю… Это ж в голове не укладывается, ни в какие ворота не лезет! Ну не любишь ты жену, девки тебе дороже, но зачем же избивать? Ведь на ней, голубушке, живого места не было. Я как взглянула, так и обмерла — святые угодники! Тут синяки, тут ссадины, тут кровоподтеки, а тут прямо кожа сведена и кровь запеклась! — Дора поочередно показала на лоб, правое плечо, руки и колено.
Даффи вопросительно взглянула на Энн Макдоггерти. Та кивнула.
— Это правда. Я тоже все видела, когда Нэнси за чем-то зашла к нам — в супермаркет. Помню, глазам своим не поверила, когда она показала мне следы побоев. Я еще спросила, нет ли у нее переломов каких-нибудь костей — ребер, например.
— Кошмарный ужас! — прошептала Дора, прикрывая пальцами рот.
— Ну и что, не было? — с тяжелым сердцем спросила Даффи.
После красочного описания следов побоев в ее душу невольно закралось сомнение, так ли уж Эрл невиновен, как уверяет.
Энн Макдоггерти покачала головой.
— К счастью, нет. Нэнси заверила меня, что все ее кости целы.
Помолчали.
— Что же она так и ходила по улицам в подобном виде — избитая, в синяках… и вообще?
— А что ж ей, бедной, оставалось делать? — вздохнула Дора. — Надела юбку до пят, блузку с длинными рукавами, темные очки… Внешне даже незаметно было, в каком она состоянии. Если бы сама не показала своих отметин, вряд ли бы кто-то заподозрил неладное.
— Нэнси и прежде жаловалась на скверное обращение мужа, а тут прямо подтвердила свои слова, — добавила Энн Макдоггерти. — Не поверить ей после такого было трудно, согласитесь!
Даффи удрученно кивнула. Весь ее скепсис развеялся без следа. Вместо него выросла проблема, которую — Даффи заранее знала это — очень нелегко будет разрешить.
Виновен Эрл или нет? Вот в чем вопрос, как говорил один известный персонаж знаменитой пьесы.
В жизни аналогичные вопросы встречаются даже чаще, чем в подобных произведениях, к сожалению не становясь от этого более привычными.
15
Пока данная мысль проплывала в голове Даффи, она услышала, как Энн Макдоггерти произнесла:
— Понимаете теперь, почему все мы тут почти не сомневаемся в том, что Нэнси стала жертвой жестокости Эрла Маклена?
— Грязный подонок! — прошипела Дора. — Мерзкий убийца… Ненавижу его! Что ему сделала бедняжка Нэнси? Ангелочек наш… — Она шмыгнула носом, однако справилась с собой и не расплакалась.
41 
